Рассмеши дедушку Фрейда. Наталья Александрова

Очевидно, заботливый Маркиз перед уходом вынес корзинку на балкон, чтобы песик подышал свежим воздухом.

      – Мой дорогой, – умилилась Лола и пощекотала любимцу животик. Он с неудовольствием потянулся и высунул голову из корзинки. Попугай и тут успел – он уже сидел на перилах и с интересом посматривал вниз. Лола испугалась, что попугай улетит: в свое время он же улетел от кого-то и поселился у них в квартире только потому, что Лола, уходя, оставила открытую форточку. На дворе тогда стоял лютый февральский мороз, как только Перришон не схватил воспаление легких.

      А теперь хоть и нежаркое, но все же лето, вдруг ему захочется полетать и он не вернется?

      – Перринька, – ласково сказала Лола, – пойдем домой.

      Попугай склонил голову набок и поглядел с подозрением. Лола подошла ближе и попыталась посадить птицу себе на плечо. У Лени это получалось легко, теперь же Перришон встрепенулся, захлопал крыльями и отошел по перилам подальше от нее.

      – Что такое? – Лола попыталась дотянуться до упрямой птицы, но Перришон легонько тюкнул ее клювом. Было больно. Лола вспомнила, что там, на своей исторической родине, попугаи питаются плодами с тропических деревьев и, наверное, даже могут расколоть клювом спелый кокос. Она задумалась, что крепче – кокос или ее голова. Выходило, что голова. Но, с другой стороны, кокосов много, а голова у Лолы одна. Если сердитый попугай долбанет по ней клювом, мало Лоле не покажется. – И пожалуйста, – сказала она, – хочешь лететь – лети. Скатертью дорога!

      Пожалуй, это была не самая подходящая к случаю поговорка, но Лоле было не до того, чтобы выбирать выражения.

      Она ушла с балкона, нарочно громко топая, но тут же вернулась, чтобы подглядеть, как поведет себя блудная птица. Если в самом деле улетит, Ленька ей этого никогда не простит. Правда, что раньше у них с Перришоном были трения, правда, что больше всего на свете Леня любит своего кота. Но Перришону он тоже уделяет много внимания – учит новым словам, в основном иностранным, и часто выпускает из клетки, чтобы у попугая не развивалась гиподинамия.

      Перришон топтался на перилах и с интересом смотрел вниз, во двор. Лола решила, что момент настал, но как только балконная дверь скрипнула, Перришон захлопал крыльями и перелетел на балкон к соседям. Лола схватилась за сердце и понеслась к соседке, которая, к счастью, оказалась дома.

      Соседка Маргарита Степановна посвятила жизнь двум существам – мужу Вове и его хомяку Персику. Хомяк был ангорский, пушистый и страшно балованный. Вова души в нем не чаял, потому что хомяк заменял ему всех друзей и родственников, кроме жены. Лола подозревала, что, если бы хомяк мог сам чистить клетку и покупать себе свежие овощи и высококалорийный корм, жена Вове тоже бы не понадобилась. Но об этом следовало помалкивать, особенно сейчас.

      Соседка открыла сразу. Отодвинув ее в сторону, что, надо сказать, было делом нелегким, Лола устремилась на балкон. Перришон восседал на жардиньерке и прекрасно смотрелся рядом с темно-розовой геранью. Клетка с хомяком стояла тут же, как видно, Персику тоже необходимо было дышать свежим воздухом.

      – Боже