Сущность зла. Лука Д'Андреа

дерьмо, и там дерьмо, и во всем дерьмовом городе нет ничего, кроме дерьма!» Потом, довольный, он отер слюни и уселся, скрестив руки на груди, с выражением вызова на лице, которое снова стало походить на плохо пропеченную пиццу.

      Я уже готов был излить на него длинный (длиннющий) ряд далеко не корректных соображений относительно жирдяев-всезнаек, когда произошло невероятное.

      Белокурая девушка подняла руку, и Кэлхун, с облегчением вздохнув, предоставил ей слово. Она встала (на редкость грациозно) и проговорила с очень сильным немецким акцентом:

      – Как будет правильно сказать «Neid»?

      Я расхохотался, мысленно поблагодарив мамочку, дорогую мутти, за то, что она так упорно учила меня своему родному языку. То, как я часами терзал себе нёбо, произнося согласные, с силой выдыхал гласные и раскатывал «р» так, будто во рту у меня вентилятор, внезапно предстало совершенно в ином свете.

      – Mein liebes Frӓulein, – выдал я, наслаждаясь тем, как глаза ошарашенных слушателей, включая толстяка, вылезали из орбит, чуть ли не хлопая, как пробки шампанского на Новый год, – Sie sollten nicht fragen, wie wir „Neid“ sagen, sondern wie wir «Idiot» sagen.

      Любезная фрейлейн, вам незачем спрашивать, как правильно сказать «зависть», спросите лучше, как правильно сказать «идиот».

      Ее звали Аннелизе.

      Ей было девятнадцать лет, она провела в Соединенных Штатах немного больше месяца, на стажировке. Аннелизе не была ни немкой, ни австрийкой, ни даже швейцаркой. Она происходила из крохотной провинции на севере Италии, где большинство населения говорит по-немецки. Альто-Адидже, или Южный Тироль – вот название того странного места.

      В ночь перед отъездом на гастроли мы занимались любовью, а на заднем плане звучала песня Спрингстина «Небраска», и это хоть немного примиряло меня с Боссом. Утро было тяжело пережить. Я думал, что больше никогда ее не увижу. Ничуть не бывало. Милая моя Аннелизе, рожденная среди Альпийских гор за восемь тысяч километров от Большого Яблока, поменяла стажировку на мастер-класс. Знаю, это отдает безумием, но можете мне поверить. Она меня любила так же, как и я ее. В 2007 году, когда мы с Майком готовились снимать третий (и, как мы друг другу поклялись, последний) сезон «Команды роуди», в одном ресторанчике, более всего напоминающем «Адскую кухню», я попросил Аннелизе выйти за меня замуж. Она согласилась с таким восторгом, что я, роняя свою мужественность, чуть не прослезился.

      Чего мне было еще желать?

      Того, что случилось в 2008-м.

      Ибо в 2008-м, пока мы с Майком, выбившись из сил, взяли тайм-аут после выхода в эфир третьего сезона нашего fuck-туала, одним погожим майским днем, в Нью-Джерси, в клинике, утопающей в зелени, родилась Клара, моя дочь. А значит: пахучие горы памперсов, детское питание на одежде, на стенах, но главное – долгие часы, в которые мы наблюдали, как Клара учится познавать мир. И как забыть визиты Майка с очередной невестой (девицы эти держались от двух до четырех недель, рекордное время – полтора месяца, то была Мисс Июль), когда он всеми силами пытался научить мою дочь называть его по имени, еще до того, как Клара смогла