Соловьиное эхо (сборник). Афанасий Фет

границей, Фет смотрел вокруг себя спокойно и холодно, лишь мимоходом подмечая подробности европейского быта. Ничто особенно глубоко не западало ему в душу, напротив, в думах своих он неизменно уносился в Россию, погружался в прошлое, гадал о дальнейшей судьбе.

      Дома он начал уже приобретать известность как оригинальный поэт. Журналы охотно печатали его стихи, среди знатоков литературы у него появилось много поклонников, влиятельные университетские профессора к нему благоволили… Но они не могли вернуть ему дворянского звания и фамилии Шеншин! А с этим он смириться не мог. И принял твердое решение – пойти на военную службу. По закону чин офицера должен был вернуть ему родовую фамилию и принадлежность к дворянству.

      Пока же здесь, в Германии, он чувствовал себя случайным гостем. Приглянувшийся пейзаж обращал его мысли к родине, к оставшейся позади юности. И хотя на дворе стоял август, безмятежное небо над немецким городом Франкфуртом-на-Майне напоминало ему о весне, обо всем таком далеком, но душевно близком.

      В стихотворении «Весеннее небо глядится…», кроме названия реки, никаких особых примет чужой страны нет. Поэт поглощен собственными переживаниями, душу ему разбередила музыка – родственница поэтического вдохновения.

      Но воздушный рой образов приходит в движение не только под воздействием «силы чудесной» поющих скрипок. В душе поэта живет своя музыка, она может заговорить без всякого толчка извне, выражая себя на тончайшем языке «крылатых звуков» лирики.

      Стихотворение «Как мошки зарею…» тоже написано во Франкфурте-на-Майне, мы даже знаем когда: одиннадцатого августа. Но и тихоструйный Майн, и волшебницы скрипки, и золотой след луны на блестящей воде ушли из сознания поэта. Здесь он наедине с собственной душой. Слова кажутся ему бессильными выразить прихотливые чувства, жалобы сердца.

      Но все-таки именно в словах он продолжает искать свою неповторимую гармонию. Он сознает себя их творцом и пленником.

      Одиночество

      Возвратившись в Россию, Фет не изменил своего решения стать военным. Полк, в котором ему предстояло служить, стоял далеко от Москвы, на юге, в Херсонской губернии. После жизни в шумном кругу студенчества, после сближения с литературной средой, после знакомства с интереснейшими людьми, увлекательными собеседниками Фет очутился в глухой провинции. Тут никому не было дела до его призвания.

      Фамилия Фет не говорила ничего его сослуживцам, разве только то, что она принадлежит стройному, затянутому в узкий мундир унтер-офицеру захудалого кавалерийского полка…

      Постоянным спутником Фета стала хандра. Он не любил праздности и в свободные вечера искал серьезных занятий. Пристрастился к токарному ремеслу, внимательно изучал работу по дереву, приглядывался к почерку мастеров. Но и токарничая, он оставался поэтом. Фет прикасался к дереву, рассматривал его слои, внутренние «струи», которые должен учитывать опытный резчик, и… думал о стихотворстве. Тонкая работа с деревом привела его к выводу, важному для поэта: «Выбирая