Отчуждение: точка контакта. Сергей Самаров

такие любопытные что лезут, куда не положено, несмотря на мой приказ…

      Я посмотрел на рядового Пашинцева, показывая этим, кого я имею в виду. Он был среди тех, кто меня встречал, следовательно, со мной идти намылился. Рядовой глаза опустил, хотя и он и я знали, что такие обвинения напрасны. Неведомый наш противник моим голосом дал ему команду, которую рядовой и выполнил. И вообще было даже неизвестно, противник ли это. Если команда шла от гигантского «паука», то я бы при определенных обстоятельствах, возможно, попытался смотреть на него как на союзника, нежели как на противника. Связано это было с тем, что я его спас. А противников спасают редко. Чаще противников уничтожают. Тем не менее я высказал укор только для того, чтобы и другим было неповадно попадать в подобные ситуации.

      Помимо этого, на моих глазах, после ясного предупреждения, тот же рядовой Пашинцев дважды переступил через след «гуляющего дыма». И никто не знал, что могло бы с ним случиться при этом. Пашинцев на себе поставил, грубо говоря, эксперимент. И не его заслуга в том, что эксперимент дал положительный результат. То есть он остался жив и даже не пострадал. А что бы мы делали при отрицательном результате? Вынуждены были бы стрелять в след? Это, как мне казалось, и глупо, и бесполезно, несмотря на то что след материален, и даже, по словам генерал-лейтенанта Вильмонта, является частью какой-то внеземной информационной системы. Тем не менее стрельба по следу чем-то напоминала расстрел тени.

      Во взводе у меня было только три солдата срочной службы. Пашинцев был одним из них. И единственным из срочников, кто вызвался вернуться в Резервацию. Это уже говорило о его характере. Хорошо, когда у человека есть характер, когда у него есть смелость и ответственность. Особенно ценен характер при службе в спецназе. Но в нашей ситуации, как мне казалось, плохо, когда человека обуревает энергия исследования неведомого, неизвестного. Непонятно, к чему это может привести, если при исследовании ставить эксперименты на себе, как уже пытался это сделать рядовой. И потому его кандидатура вызывала у меня наибольшие сомнения. Все остальные были контрактники – люди, проверенные в боевых ситуациях и сложной обстановке.

      Мой скепсис в отношении Пашинцева был, видимо, замечен другими.

      – Товарищ старший лейтенант, – протянул младший сержант контрактной службы Сережа Рахметьев, взводный гранатометчик, у которого вторым номером в расчете как раз и был рядовой Пашинцев. – Я Виталия полностью под свой контроль возьму. Отвечаю за него.

      – А если он снова мою несуществующую команду услышит? – спросил я. – Он у тебя будет разрешение спрашивать, чтобы ее выполнить?

      – Товарищ старший лейтенант, там команду в наушники могут вложить любому из нас, – справедливо заметил старший сержант Камнеломов. – И даже вам голосом командующего…

      С этим не согласиться было сложно.

      – Ладно. Все здесь – кто со мной идет? Или еще кто-то думает?

      – Все здесь…

      – Ну, значит, и пойдем. Кто во взводе остался командовать?

      – Младший