Отморозок Чан. Книга первая. Федор Достоевский

лава

      – Ой, сынок. Будет тебе, право слово. Ты меня совсем засмущал. Вон погляди ж ты, я раскраснелась, как шлюха на исповеди, – она со смущенной улыбкой махнула рукой в мою сторону. – Спускайся к нам, сынок. Полно тебе во мраке тут заниматься всяким. Ослепнешь, не ровен час.

      – Спускаться к вам? – удивился я. – Мы же под землей.

      – Ой, иди на хуй! – она закрыла дверь, но я слышал, как, спускаясь по воображаемой лестнице, она приговаривала: «Ну что за мудак? Откуда он вообще взялся? Я даже не замужем и вообще не помню, чтобы таких вычурных долбоебов рожала… Спаси Господь мою душу, кажется, я ебнулась. И откуда тут эта лестница?»

      Наконец за дверью стихло. Хер его знает, что за шмаротень это была. Но на этой станции хватает пизданутых. Впрочем, как и везде. Я продолжил шерстить ящики.

      Так-так, что тут у нас? Пульт для телевизора, банка тушенки, патроны. Дохуя проржавевших патронов. Ох, если бы они были местной валютой, я бы сейчас разбогател. Но ими к сожалению, расплачиваются только конченые долбоебы с экологических станций. А к экологам я не собираюсь.

      Кажется, больше ничего ценного тут нет. Хер с ним, возьму пульт и патроны. Может, Андрей Алексеевич, старый пидор, и даст за них что-нибудь. Хотя, что он за такую херню дать может? Разве что в жопу, а такие сценарии мне в хуй не уперлись. В пизду, короче, эти патроны

      Я высыпал патроны, которые уже успел припрятать в нагрудном кармане, на прогнивший, воняющий сыростью и мокрым цементом матрац.

      Так, осталось решить, как отсюда съебаться. Похуй, на этой станции вооруженных наверняка нет, так что можно разыграть классическую стратегию «простите, я спешу».

      Я вышел из помещения. Помещение. Громко сказано. Это был маленький сарай два на два метра. На этой станции таких было несколько десятков. Как, впрочем, и на многих других станциях.

      Я стоял на разбитых каменных плитах, покрытых огромным слоем сухой грязи. Надо мной нависал низкий потолок. Эта станция называлась «Достоевская». Жуткое место. Еще три года назад она была затоплена под самый потолок, но потом вода ушла. Хер его знает куда, и мне, честно говоря, до пизды. Но после того, как вода ушла, все стены так и остались покрыты зелеными водорослями или мхом, или какой-то другой хуетой. От этого тут всегда стоял запах цветущего болота. По этой причине в народе станцию прозвали «Рыбацкая».

      На «Рыбацкой» живут самые бедные люди. «Буржуазия» – как их называют у нас в метро. Они сползлись сюда со всех сторон, как мухи на говно, как только пошел слух, что станция освободилась от воды. У местных нет ничего ценного, и по этой причине тут редко бывают мародеры или торговцы. Сюда вообще никто не ходит. Я сам оказался тут проходом: провалился в ебаную щель и соскользнул в тоннель неподалеку. Пизданулся коленями о шпалы так, что думал высру позвоночник. Короче, станция конченая, и живут тут конченые уебки, но так как она крайняя, а я выпал в тупиковом тоннеле, то мне пришлось идти через нее. Ну и, разумеется, я решил проверить, действительно ли у этих пидронов нет ничего ценного. И все-таки нашел невъебенной ценности артефакт. Охуенный пульт. Заныкали-таки сокровище, ублюдки хитрожопые. Я на этот пульт половину метро скуплю! Да какое половину, все, блядь, метро скуплю! Да пизжу, конечно. Этот пульт, ебучий, нихуя не стоит. Я на компас его поменяю, если повезет и на хуй не пошлют. Подумать только, самый охуенный сталкер и без компаса ходит.

      Короче, ходить тут надо тихо. Потому что слухи ходят разные про это место. Говорят, они людей жрут. Может, пиздеж. Даже скорее всего. Но проверять достоверность этой байки у меня желания нет.

      В итоге я, словно мышь, проскользнул по путям, нагнувшись под платформой, и прошмонал пару сараев на предмет ценных вещей. В последнем из двух я встретил пизданутую бабу, которая приняла меня за сына. И вот я тут. Стою на улице и думаю о всякой хуйне. И все бы ничего, все мы любим подумать, но пока я предавался размышлениям, ебнутая баба привела подмогу. Вон они, идут на меня впятером. Все в обносках, как крестьяне из поселения десятого века. Ебальники недовольные. Бля буду, идут хуярить. Ну, хули поделать, пришло время разыграть классический сценарий экстренного съеба «простите, я спешу».

      Когда группа оказалась в шести метрах от меня, вперед выбежала та самая баба, у которой в доме охуенная лестница. Она бежала, выставив перед собой руки, и кричала: «Вот он, мой сыночек!» Не дожидаясь ее теплых материнских объятий, я выхватил из набедренной кобуры обрез и ебнул ей в ебло с обоих стволов. Лицо разнесло к ебеням. В клочья. Осколки черепа вперемешку с мозгами со страшной скоростью вылетели через затылок и вонзились в рожу одного из ее сопровождающих. Он завопил, как последняя сука, и схватился руками за лицо. Ебаный нытик. Не дожидаясь момента, когда эти уебки начнут понимать, что их убивают, я рванул вперед. Бросив обрез, я выхватил нож и с силой ударил в грудь второго сопровождающего, который, выпучив глаза, смотрел на своего друга, залитого кровью и облепленного мозгами, вопящего рядом с ним..

      Нож вошел тяжело. Я хотел ударить под