Записки о Галльской войне. Гай Юлий Цезарь

к Цезарю послов с предложением мира. Послы говорили следующее: они убедились в том, что римляне ведут войну с божественной помощью, если они способны двигать вперед столь высокие сооружения с такой быстротой; поэтому они отдаются им на милость со всем своим достоянием. Об одном они убедительно просят: в случае, если Цезарь с свойственной ему милостью и кротостью, о которой они наслышаны от других, признает нужным помиловать адуатуков, то пусть он не лишает их оружия. К ним враждебны почти все их соседи и завидуют их храбрости. По выдаче оружия они не в состоянии будут защищаться от них. Раз они уже доведены до такой крайности, им лучше сносить какую угодно участь от римского народа, чем мучительно погибать от тех, над которыми они до сих пор привыкли господствовать.

      XXXII

      На это Цезарь отвечал: скорее по своему обыкновению, чем по их заслугам, он готов помиловать их народ, если, однако, они сдадутся прежде, чем таран коснется их стены. Но сдача возможна только под условием выдачи оружия. Он сделает то же, что сделал по отношению к нервиям, именно – запретит соседним народам чинить какие-либо обиды людям, сдавшимся римскому народу. Послы сообщили об этом своим, и те заявили, что исполнят это требование. Множество оружия было сброшено со стены в ров, находившийся перед городом, так что груды его достигали верхнего края стены и вершины вала; но все-таки около трети, как выяснилось впоследствии, было спрятано и удержано в городе. Как бы то ни было, они открыли ворота римлянам, и горожане провели этот день в мире.

      XXXIII

      Под вечер Цезарь приказал запереть ворота, а солдатам выйти из города, чтобы горожане не подверглись ночью каким-либо обидам с их стороны. Но у адуатуков, как оказалось, уже заранее был обдуман свой план, а именно: они решили, что по случаю сдачи наши выведут из редутов охрану или же наконец будут сторожить не очень зорко; и вот, отчасти с тем оружием, которое они скрыли и удержали в городе, отчасти со щитами, сделанными из коры или из прутьев и за краткостью времени наспех покрытыми кожей, они вдруг в третью стражу сделали из города вылазку там, где подъем на наши укрепления казался особенно легким. Согласно с приказом, который Цезарь отдал раньше, быстро дан был сигнальный огонь, и по этому сигналу туда сбежались солдаты из ближайших редутов. Враги сражались так ожесточенно, как и должны были сражаться храбрые люди, когда почти не оставалось надежды на спасение или же она зависела исключительно от храбрости; они занимали невыгодную позицию и имели дело с противником, который обстреливал их снарядами с вала и башен. Около четырех тысяч человек было убито, остальные были отброшены в город. На следующий день были взломаны ворота при отсутствии защитников, солдаты были введены в город, и Цезарь приказал всю военную добычу с этого города продать с аукциона. Число проданных жителей, о котором ему было доложено покупщиками, было пятьдесят три тысячи человек.