Записки ищущей агамистки. Марта Сортанова

в горы. Да и теперь точно не полезу.

      Одеяло отлетает в сторону. Начинается новый день.

      Нынешнее утро выдалось динамичней обычного. Офис оживился, зашевелился муравейником. Новый сотрудник. Каждый первым норовил увидеть новенького, и поделиться своими наблюдениями с остальными, менее расторопными собратьями. Внезапно людская суматоха прекратилась и в офисе воцарилась тишина. Начались смотрины, где процедуру знакомства с новичком по обыкновению взял на себя сам босс. До этого момента именно он являл собой абсолют мужчины – высокий, красивый, сорокашестилетний стройный брюнет, умный до жути. Единственным недостатком которого, являлось наличие жены, которую он боготворил и двадцатитрехлетней дочери по имени Станислава, которую безмерно любил, по-отечески называя Стасия.

      Вошедшим оказался молодой человек, который во время знакомства, переминаясь с ноги на ногу, не проронил ни слова, озадачивая остальных двузначностью вопроса – то ли он стесняется своего нерусского имени, то ли напрочь лишен интеллекта. Алекс – так нам представили новичка, а если точнее и по паспорту, то Алексей Германович Ростовский – сын владельца нашей газеты, внешне смахивающий на модель с обложки журнала «мен-хелс». Высокий блондин с голубыми глазами. Привлекательный типаж. Костюм в полоску, стильная обувь, дорогой запах – кричали о состоятельности, а улыбка в тридцать два белоснежных зуба вызывала зависть не только у мужчин. Если охарактеризовать пришельца одним словом, мужчина – мечта. А если тремя, да не моя.

      На календаре, стоящем на моем столе, с изображением чёрного летящего паровоза, всё ещё пахнущим типографской краской, сегодняшний день, был аккуратно обведен красным маркером, и датировался десятым января 1999 года. Близился конец века, и до Миллениума без малого оставалось двенадцать месяцев. Судя по крикам компьютерщиков всего мира, с 1 января 2000 года состоится перезагрузка всех и вся. Веря в приметы, в этот ажиотаж втянулась и я, с единственным желанием кардинально изменить свою жизнь к этой дате и начать новый век в замужестве и в семейном счастье. Но мои воздушные замки – это ещё вилами на воде… Так вот, вернёмся к красному кружку, который сигнализировал о дате моего рождения. В этот зимний, денёк меня угораздило родиться в тридцатый раз. В тридцатый – звучало как контрольный. Контрольный в голову. Поднимало настроение одно – сегодня я выглядела фантастично, а купленное платье, практически вырванное из рук другой соискательницы, чудесным образом стройнило меня и приукрашивало. Случаются же приятные совпадения. Случаются, и сегодня как нельзя кстати.

      Знакомство со мной происходило с последней из присутствующих из-за расположения моего стола, который базировался в углу комнаты, прикрытый шкафом. Это давало мне неплохие преимущества – мою невидимость, и уязвимость входящего, но привлечь к себе внимание при такой «посадке» – порождало немало моих усилий. Встав и шагнув влево, я оказалась в зоне видимости. Первым шикарность наряда оценил шкаф, который комплексуя отступил, ворох бумаги на моём столе, по тем же причинам съёжился, и я предстала обществу во всей красе. Платье без сомнения заслуживало показа и оправдывало потерянное мной время. В нём я чувствовала себя богиней – это без вранья и лукавства. Нечто подобное читалось и в глазах двух вошедших мужчин. Небольшое замешательство, двухсекундная пауза, мураши в волосах, электричество по коже – и я влюбилась. Это была любовь с первого взгляда, точно она, все остальные мужчины мира, умерли в то же мгновение.

      Моя личная жизнь к настоящему времени складывалась параллельно моему запланированному сценарию, а если точнее, то в разрез с ним. Я прожила пять лет с женатым человеком, и шесть месяцев назад он с женой и дочкой взял и переехал в другой город, а не женился на «Анютке», то есть на мне. От любимого мне досталась однокомнатная квартира, выменянная у моих же родителей, в размере тридцати шести квадратов, для игры во взрослую жизнь, и маленькая серебристая машина восьмой модели, подаренная, в знак утешения за разбитое сердце. Раз такая оказия, оставалось позиционировать себя свободной амазонкой – яркой, независимой, самостоятельной. Но если честно замуж хотелось. А всё остальное было напускным притворством, придуманным для маломальской защиты чуток расшатавшейся психики. Приятным совпадением оказалось и то, что страница «семейное положение» в паспорте Алекса тоже оказалась девственно чистой. И это первое о чём сообщили мне девчонки.

      – А вдруг это мой шанс, – прикидывала я, настраиваясь на позитив.

      Одна деталь, омрачала мечты – это возраст. Он оказался моложе меня на шесть лет. Много ли это? Мало? Казалось много. И этот факт, крепко прописавшись в моей голове, принялся со скоростью света доселе недостижимой никем уменьшать вероятность познания неземной любви в реальности. Ведь тридцать лет для женщины расценивается концом молодости, точнее девичества. Из девушек мы сами того не желая, совершаем скачок в контингент молодых женщин. В двадцать девять мозг не отягощен этим, а в тридцать всё – старуха. Откуда берутся столь пессимистичные мысли в наших красивых головках? Ведь никто не нашептывает их нам. Полагаю, передаются они одним путём – с молоком матери. Про ощущения трансформации женского сознания, возникающие в разные этапы взросления, у нас с мамой состоялся