Взрослая колыбельная. Юлия Шолох

делу.

      – Белка, ты можешь показать мне Милада Крапку?

      Она без вопросов завертела головой.

      – Вон тот, стол буквой П, волосы светлые ежиком.

      Сердце тут же стукнуло. Нет, ну какой из него компас, не даст даже найти, раньше времени срабатывает!

      Милад наклонился к сидящему рядом парню, и они оба смеялись. У него было узкое лицо, широкие губы, и, в общем, он выглядел добродушно. Но…

      – Какого он роста?

      – Что?

      – Он высокий?

      – Ну, – Белка прикинула. – Чуть выше тебя.

      – На сколько?

      Кто знает, что, по ее мнению, значит «чуть».

      – На ладонь.

      Я скисла. Нет, не он. Слишком низкий.

      – Слушай… а покажи мне Лада Острованского.

      Белка промолчала, потом брезгливо сжала губы.

      – Зачем тебе?

      – Потом объясню. Он высокий?

      – Да.

      Что-то не жаждет она мне его показывать, и голос ледяной. В чем дело?

      – Белка! Это очень важно.

      Даже не представляю, что делать, если, к примеру, Лад окажется моим суженым, а одна из моих нынешних подруг будет его ненавидеть. Или, что еще хуже, будет в него влюблена. Тогда у меня не станет подруги. Вот бесовские козни!

      – Вот он. Блондин.

      И что же там, в той стороне? В кругу молодых людей сидел он. Тот самый молодой человек, который улыбался мне на улице, когда я споткнулась.

      Сердце снова дернулось. Выходит, вот он? И плащ он брал, и реагирую я на него с большой готовностью. Выходит, закончились поиски, толком не начавшись?

      Но вместо радости, что я нашла своего суженого, почему-то в груди затаились страх и горькая обида. Почему он меня бросил? Он веселится, выглядит здоровым, беспечным, проблем на первый взгляд у него никаких. И наверняка он меня узнал. Рассмотрел же в лесу, когда плащиком прикрывал. И после всего этого он вот так запросто подмигивает мне, умалчивает о случившемся и продолжает жить, как ни в чем не бывало?!

      – Старший сын рода, надежда и отрада, – криво усмехаясь, сообщила Белка. – Бесит ужасно.

      – Почему?

      Не то чтобы мне было интересно, отчего Лад ее бесит, просто само собой спросилось.

      – Терпеть не могу этих папенькиных сынков. Первые сыновья, на которых все надежды и чаянья! Их у нас несколько. Вон, вместе сидят – Лад, Бакуня, Волин, Гурьян и Жегло. Они друг друга держатся, конечно, как иначе. Когда займут главное место в роду, будет проще друг с другом о делах договариваться. Переженятся на сестрах друг друга, станут по крови братьями… Все им с рождения на блюдечке, а ведут себя так, будто ничем от остальных не отличаются. Ага, как же! Жалкое притворство! Вряд ли им пришлось с детства, как нам, вкалывать.

      – А как нам пришлось?

      Чужой болью прямо в грудь било. Не думала я, что успешная, на мой взгляд, Белка считает себя в чем-то второй. А оказывается, считает. Таится в ней эта беда, злит.

      Она посмотрела на меня прямо, подумала.

      – Зачем ты про него спросила? – вдруг задала вопрос. – Кто что тебе про него говорил?

      Ну вот… она