«Французы полезные и вредные». Надзор за иностранцами в России при Николае I. Вера Мильчина

производилась только через 3-ю экспедицию этого учреждения, по которой только за один 1848 год в связи с этим вопросом было заведено до 1000 особых дел. ‹…› Ходатайства на въезд через Министерство иностранных дел поступали в III Отделение часто целыми списками. Это были иностранные купцы, квалифицированные специалисты, ремесленники, воспитатели в дворянских семьях и т. д.

      И это в революционном году! В спокойные же годы полезных французов тем более принимали на ура; вышеупомянутый Проспер де Барант свидетельствовал, что если к поездкам русских людей во Францию правительство относится крайне неодобрительно, то

      французов, приезжающих в Россию, встречают в основном очень радушно и вовсе не преследуют. Некоторых из них, могущих принести пользу, даже приглашают нарочно. Под руководством француза г-на Шато прокладывают телеграфные линии. Г-н барон Эртелу привез новый образец ружья, как говорят, весьма удачный, и только что получил, вдобавок к весьма значительной денежной сумме, орден Святого Владимира. Г-н Броссе, ученик г-на де Саси [известного ориенталиста], был принят в Академию и получил хорошее место.

      Между прочим, Франсуа-Мари-Фелисите Броссе (1802–1880), прибывший в Россию в 1837 году, прижился здесь прекрасно: оставался в России до самой смерти, то есть почти сорок с лишним лет, «русифицировался» настолько, что именовался Марием Ивановичем, был избран ординарным академиком и состоял библиотекарем в Императорской публичной библиотеке. И никто уже не помнил, что в 1834 году, когда Броссе, влюбленный в грузинский язык и грузинскую культуру, собрался в Россию впервые, на него из Парижа поступил в III Отделение донос, в котором его обвиняли в связях с мятежными «грузинскими и имеретинскими царевичами», проживающими в Париже, и в том, что в Россию он едет вовсе не ради науки, а для того, чтобы заниматься шпионажем.

      К «полезным» и «опасным» французам отношение было совершенно различное. Вот, например, летом 1837 года атташе французского посольства Сольти захотел поехать на Кавказ, но в то же самое время в путешествие по своей стране собрался император Николай I, и потому французскому послу было сообщено, что «Государю неугодно сообщаться со своими подданными в присутствии иностранцев» и вообще он «не желает, чтобы кто-то оказывался у него на пути без приглашения». Французу-туристу вежливо предложили не путаться под ногами у императора и попутешествовать в другом месте, что он и сделал и вместо Кавказа отправился в Крым. Но зато художника Ораса Верне император в 1842 году взял с собой в путешествие по империи – потому что этот художник приехал в Россию по приглашению императора.

      «Полезные» французы, обосновавшиеся в России, старались оправдать доверие. В марте 1848 года, вскоре после того как во Франции произошла революция, все французы, проживавшие в Москве, были вместе с консулом вызваны к военному генералу князю А. Г. Щербатову, который, в согласии с волей императора, пообещал тем, кто не будет «мешаться в политические дела» и продолжит «тихо» заниматься