Многосказочный паша. Фредерик Марриет

и он бросил мне один дублон.

      – Ты даешь мальчику слишком много денег, Флорес, – сказал он. – Я вынужден давать столько же.

      Флорес засмеялся, я поклонился и вышел.

      Таким образом справлял я некоторое время ремесло любовного почтальона, как внезапно госпожа моя захворала и умерла. Она отказала свое имение двум племянницам, каждой поровну. Они получили теперь полную свободу располагать своей рукой и вскоре вышли замуж за своих любимцев. Старуха в завещании забыла меня, и если бы донна Тереза не взяла меня к себе в услужение, я был бы принужден скитаться без пристанища по миру.

      Я был очень доволен своим состоянием, хотя выдача дублонов и прекратилась с замужеством молодых донн. Дон Перес был верен своему обещанию и до самой свадьбы не упоминал о несчастном ночном свидании. Теперь же сделался он смелее и решил намекнуть об этом своей супруге.

      Донна Эмилия изумилась и уверяла его, что вовсе не назначала ему никакого свидания. Сначала он смеялся над ней, называл лгуньей, наконец показал ей записку, в которой она запрещает упоминать о свидания в беседке. Донна Эмилия утверждала, что записку писала не она, и сказала ему, что в эту ночь Тереза назначала свидание в беседке дону Флоресу.

      – Напротив, – отвечал Перес, – в то же время, как я получил это письмо от тебя, он получил записку от Терезы, в которой она отказывала ему в свидании.

      Донна Эмилия залилась слезами.

      – Теперь я вижу все, – сказала она. – Паж по ошибке перемешал письма и мое отдал дону Флоресу, а письмо Терезы попало к тебе, и ты был так низок, что воспользовался этой ошибкой: ты имел свидание с сестрой. Не оправдывайся, Перес, я не поверю. Тебе нельзя было не заметить ошибки, когда ты виделся с нею в беседке, а она не могла не отличить его от дона Флореса. Жестокая! Она сделала меня навек несчастной. Вероломный, и ты мог так поступить с твоим другом и с той, которая любила тебя более всего на свете!

      Дон Перес напрасно старался успокоить свою жену; ревность, гордость заглушили в ней все другие чувства; ни уверения, ни клятвы не могли убедить ее. Чтобы точнее узнать обо всем, обратился он ко мне.

      Он пришел в дом дона Флореса и просидел у него некоторое время. Он был так расстроен, что друг его стал даже беспокоиться о его здоровье. Выходя, сделал он мне знак следовать за ним. Когда мы были одни, спросил он у меня о передаче писем. Я увидел, что ему и его жене все известно, и единственное мое желание было вывести из беды донну Терезу.

      – Сеньор, – сказал я. – Была ли то донна Эмилия, или кто другая – не знаю, но что то была не донна Тереза – могу ручаться, потому что весь вечер проиграл я с ней в пикет, а по окончании игры она пошла спать.

      – Кто же это был? – спросил он.

      – Не знаю; я не ходил в нижние комнаты, где была госпожа моя. Она приказала мне идти спать, и потому не могу сказать вам, имела ли донна Эмилия свидание с вами, или нет.

      Дон Перес был в недоумении; наконец решил, что, верно, жена его стыдится сознаться в своем легкомыслии. Он воротился домой, чтобы рассказать ей все слышанное от меня, но не застал ее дома; она ушла вслед за ним, не сказав