Скрут. Марина и Сергей Дяченко

не помогут!

      Игар будто проглотил язык. Фонарь в его руке мелко дрожал; баронесса продолжала тоном ниже:

      – Эх, ты… «Тиар»… У тебе уже были девочки? Когда-нибудь?

      Он произвел головой странный жест, который мог означать как «да», так и «нет». Как в вопросе о происхождении властительского наследника: «наполовину».

      – Иди в дом, – совсем уже мягко сказала женщина. – Скажи камеристке, что на сегодня она свободна… Ты мне поможешь раздеться. Я сейчас приду.

      И, не интересуясь Игаровой реакцией, она медленно двинулась между розовых кустов.

      Некоторое время он стоял, как пень. Потом аккуратно поставил фонарь на землю; потом снова поднял. Розовые кусты отбрасывали жуткие тени. Не пристало столь благородным и нежным растениям так ужасно выглядеть в сумерках…

      Он пошел к дому, и ноги его заплетались. «Обмани ее, соблазни»… Все идет как нельзя лучше. Вот только нет ли у нее традиции на следующее утро после бурной ночи топить случайных любовников в этом, скажем, круглом озерце?! Для ее натуры это было бы весьма логично. Что такое для нее – это ее настоящее имя? Ты знаешь, я знаю, оба мы молчим, а постель – самое удобное место, чтобы придушить удавочкой… этих, которые слишком осведомлены…

      Он мрачно усмехнулся. Любые страхи тускнеют перед главным: ради спасения Илазы ему придется… ой, как плохо. Как гнусно. Как совершенно невозможно… Самое время перелезть через забор и дать деру. Зная, что Илаза обречена. Зная, что…

      Игар остановился. Надо уходить, Святая Птица. Надо…

      В сторожевой будке у ворот горел свет; на секунду ему представилось, как он оглушает женщину канделябром по голове и перебрасывает ее бездыханное тело через дальнюю решетку сада. Бред…

      Он беспомощно оглянулся. Из глубины сада медленно приближалось светлое платье.

      – …Так ты действительно девственник?

      Святая Птица, спаси меня. Вытащи меня отсюда, я не могу…

      Женщина улыбнулась. Полукруг ее зубов был как луна:

      – Значит, ты не умеешь расстегивать платья? И корсеты?

      Ее запах был запахом роз, к которому примешалась тонкая струйка пота. Ее движения были движениями лани; Игар стоял столбом, и по спине у него крупными градинами катилась влага. Он не чувствовал ни намека на возбуждение – только отчаяние и тоску.

      – Ну, девственник? Помоги же мне!

      Тонкие руки ловко подобрали лежащие на плечах волосы. Перед глазами Игара обнаружился длинный, бесконечный ряд петель и крючков.

      – Ну-ка, Игар?

      Пальцы потеряли чувствительность. Он бездумно расстегивал крючок за крючком, и в какой-то момент с надеждой поверил, что застежки никогда не кончатся. Бесконечны.

      Наконец платье разошлось под его руками; под ним – о радость! оказался еще один ряд, такой же, даже чуть длиннее; ясновельможная глубоко, все глубже дышала:

      – Ты мастер… А притворяешься скромником… Нам некуда спешить. Продолжай, как начал – не торопясь…

      Он увидел ее спину. Белоснежную, чистую, без единого волоска. Ткань под его руками медленно