Были, не были (сборник). Элеонора Татаринцева

твои безмятежно-громкие слова, мой счастливый смех или первые шаги нашего ребенка?… Скрип двери. Еще одна представительница «поточной продукции». А у этой что? А у этой муж – пьяница, и, согласно научно-популярным лекциям – знания о том, что количество неполноценных детей от подобных вариантов катастрофически растет.

      Эта не будет допускать вариант… А глаза, как у побитой кошки: в себя и в злость. Ну, что ж, можно еще и в подушку – принимай больничная, да не выдавай, тебе привычно.

      Вот еще одна. Тихая, вальяжная, женственная. Что у нее? Муж, сын, дом и токсикоз. Тоже причина? Впрочем, что это я в чужих причинах копаюсь – не оправдания же искать! Все сейчас равны, причины не имеют значения. Во всяком случае, для того, что будет завтра.

      А что у меня? А у меня тоже сын, лягушонок когда-то, а сейчас верста коломенская, жеребенок голенастый, и вообще – мудрейшее создание в подростковом варианте.

      Дружим пока, а это обязывает на равных. А значит, надо было спросить, хотя бы так, хотя бы в шутку:

      – Знаешь, Санька, вот возьму и рожу тебе сестричку? Невозмутимое мое и уже слегка усатое чадо чуть подумало и возразило:

      – Замуж не идешь, а родить собираешься?

      – Ну и что же! – с вызовом уже. – Разве так не бывает?

      – Бывает. Только я думаю, что у ребенка должен быть отец.

      Хлестанул. Впрочем, ему виднее на собственной шкуре. Быстрый извиняющийся взгляд – и в сторону глаза. Жалеет. А что же делать, сыночка, если судьба послала любимого, да чужого? «Да минует тебя чаша сия!»

      Имею ли право оторвать его от своего, уже рожденного ему другой женщиной? Вот и думай тут, стенка больничная!

      Какой шаг грозит взрывом? Не проще ли обезвредить запал?

      Вот койки уже обжиты, очередь за топчаном. Вспрыгнула на него худющенькая девчонка: ножки – палочки, сама моща – мощой, а шустрая! Сбегала в соседнюю палату к «аборигенам», чай организовала. Молоденькая совсем, а на все ловкая, легкая. К ней не придут: муж в командировке. Хвастает, что лежать долго не собирается, некогда, потому и на топчан не в обиде, и что не придут не в обиде – так задумано.

      А вот эта от окна не отрывается – ждет. Все уже знают, как у них с мужем хорошо и какой Костик у них растет славный, крепкий. Муж обещал после работы картошечки отварить. Живут напротив. И картошечка приходит, и селедочка к ней, а вот чай с малиной не доставил недогадливый мужчина, и он отправляется во второй рейс, а вся палата вкушает щедрые угощения. И молодая жена так и светится радостью.

      Чему она радуется? Ведь завтра у нее не будет второго ребенка!

      И у меня завтра не будет второго ребенка. И ко мне не придут. Хоть бы мать эти два дня без неотложки выдержала! Только и запомнились преданно-беспомощные глаза ее:

      – Если бы я могла тебе помочь!

      – Лежи уж! Если бы ты могла мне помочь, мне бы сам черт не страшен был.

      О, господи! Если бы сейчас – ты! Выскочить в коридор, наткнуться на твои глаза, чтоб в них упрек, чтоб в них – приказ. И тогда – пальто в охапку и домой, домой к моей девочке, которую можно будет ждать…

      Чуда