Смерти нет!. Андрей Платонов

почему до сей поры не дают сюда телефонного конца, что они там, в домино, что ль, играют?

      Через полчаса Мокротягов вернулся с двумя связистами; он их встретил на пути, они уже тянули сюда конец связи.

      – Что же вы, черти! – сказал Агеев связистам. – Что, по-вашему, война?

      Мокротягов знал, как нужно ответить, и сказал:

      – Война – это высшее производство продукции, а именно – смерти врага, оккупанта, и наилучшая организация всех взаимодействующих частей, товарищ старший лейтенант!

      – Точно, – согласился Агеев. – Давайте связь и становись все трое на земляные работы.

      По связи Агееву сообщили положение противника по данным разведки и приказали крепче вжиться в землю, потому что с утра противник, возможно, начнет наносить контрудары.

      – Ладно, – сказал Агеев. – А вы подбросьте мне саперов, харчей и боезапас.

      – Свободных саперов нету, – ответили Агееву. – Ты там старайся жить поскупее, а драться по-богатому. Понятно? Но харчи и боезапас пришлем тебе вскорости. Ты гляди – ты тех людей, которых мы к тебе с добром пришлем, у себя не оставляй, а то вы любите чужой народ усыновлять...

      Агеев положил трубку и подумал в молчаливой печали: «Он правду говорит: трудно сейчас нашему народу – весь мир он несет на своих плечах, так пускай же мне будет труднее всех».

      Он пошел к уцелевшей кладке каменного фундамента, возле которого бойцы отрывали грунт для пулеметного гнезда, и там взял лопату. И он стал утешать себя и смирять в работе, грея лопату в заматерелой, тяжкой земле. Бойцы поспешили вослед командиру, хоть и непосильно им было спешить: ели они давно и за двое последних суток отдыхали лишь однажды, когда лежали на огороде под огнем, но и тогда они копали землю под собой. Теперь они чувствовали, как до самых костей томится их тело при каждом усилении работы, но они терпеливо вонзали железо в грунт и рвали его прочь, потому что сейчас лишь в этом была нужда войны и жизни.

      – Все говорили, что души в человеке нету! – сказал Мокротягов, ощупывая теплое лезвие своей лопаты. – А что же есть? Одно бы сухое тело давно уморилось и умерло бы...

      Боец, обо всем размышляющий, приволок в одиночку тяжелую стойку. Отдышавшись, он начал ее устанавливать в теснине земляного хода и расслышал, что говорил Мокротягов.

      – Немец бы, если б он мною был, он бы помер и сопрел бы уж, – сказал этот боец. – А я все воюю, и, должно, придется победу еще одержать! Вот премудрость-то... Знаешь что, товарищ Мокротягов, ты, конечно, связист, ты понимаешь чуть-чуть...

      – Опять ты бормочешь там! – закричал из тьмы земляного котлована Агеев.

      – Я бормочу, а сам действую, товарищ старший лейтенант! – сообщил боец.

      Уже давно свечерело. Снаружи послышались посторонние голоса. Обозные люди пешком принесли горячую пищу в термосах и боеприпасы. Агеев велел своим людям покушать, а сам вышел из котлована наружу, чтобы проведать посты боевого охранения. Он посмотрел на возвышенные звезды, глядевшие с неба навстречу ему своим перемежающимся, словно шепчущим, светом.

      – Не