Камень власти. Ольга Елисеева

и не понял, но с глубоким поклоном принял исчерканную Брюсом материю.

      – Вот и все, молодой человек, – заулыбался граф. – Запомнили?

      Шувалов сглотнул. Он не мог бы побожиться, что все понял точно. Тем более запомнил.

      – Гроза должна быть у-у-у-у! – сделал старик страшные глаза. – У нас тут третьего дня была такая…

      Иван Иванович выслушал лекцию о грозах. Уже вечером Брюс отпустил его, изрядно измучив рассказами. Горничная с бутоном шиповника в волосах взяла в руки свечу и по-прежнему безмолвно сделала Шувалову знак следовать за ней. Фаворит неуверенно оглянулся на графа, но тот благодушно махнул рукой.

      – Ступайте. Дело молодое. В столице вам ведь не часто удается расслабиться.

      Не часто! В его-то положении! Иван Иванович глубоко вздохнул. Зачем отказываться от подарков судьбы? Тем более когда они сами идут в руки.

      Девушка скользила по лестнице, высоко держа свечу.

      – Как тебя зовут?

      Она только лукаво улыбнулась.

      – Но ведь у тебя есть имя?

      Горничная приложила палец к губам и толкнула рукой дверь. Шувалов шагнул вслед за ней и почти тут же на него из темноты повеяло нежным запахом диких роз. Белые руки сомкнулись на шее Ивана Ивановича, и поцелуи, легкие, как лепестки, посыпались на лицо.

      Тысяча удовольствий, испытанных им в эту ночь, трудно было сравнить хоть с чем-то пережитым прежде. Но вот, неловко повернувшись в кровати, он задел локтем цветок в волосах своей молчаливой любовницы. В тот же миг ему на руки хлынул поток роз, точно девушка рассыпалась буквально в ладонях. Уколов палец о шип, Иван Иванович проснулся.

      Он сидел в своей карете-гондоле посреди березняка, не сдвинувшись ни на вершок в сторону имения Брюса. Лошади мирно щипали траву вдоль давно заброшенной дороги. Кучер ходил рядом, постукивая кнутом по сапогу.

      – Почему стоим? – Иван Иванович протер глаза.

      – Дороги дальше, барин, нету, – отвечал слуга. – Тут мужики на телеге проезжали, косари. Говорят, давно погорела эта усадьба. Уже лет тридцать как. Молодые господа за реку переехали. Боятся здесь жить. У них что ни день, то грозы. Молнии в головешки Брюсова дома так и лупят, так и лупят! Так куда поедем-то?

      Иван Иванович поднял руки к лицу и только тут заметил, что крепко сжимает в кулаке белый пентакль и скомканную салфетку, исписанную какими-то значками.

      – Я долго спал? – спросил он, удивленно разглядывая предметы.

      – Да на минутку всего и задремали, барин, – отозвался кучер, вновь влезая на козлы. – Ну? Куда тронемся?

      – В Москву. – Шувалов махнул рукой.

      Слуга крякнул и стал разворачивать лошадей. Зачем, спрашивается, было тащиться в такую глушь? Чтоб узнать то, что известно всей Москве? Фаворит не обращал внимания на ворчание слуги. От его ладоней до сих пор неуловимо пахло шиповником.

      Глава 4. Гнездовье орлов

      Осень 1758 года. Санкт-Петербург

      Возок прибыл в столицу уже вечером. В сумерках