Защитники русского неба. От Нестерова до Гагарина. Олег Смыслов

– Василием. Да как! Он готов был присваивать тому воинские звания через ступень (после старшего лейтенанта сразу майора, а затем сразу полковника), но при этом через него решал и некоторые вопросы.

      Так, для того чтобы заполучить новое здание для штаба ВВС на Пироговке, Жигарев подговорил мальчишку за звание полковника под проектом решения собрать подписи членов Политбюро, сказав им, что отец согласен. А уже отца поставить перед свершившимся фактом.

      О Жигареве поговаривали, что он «не соответствует должности, неэнергичен, недостаточно решителен и быстр в мышлении».

      Весной 1942 г. Сталин позвонил командующему Авиацией дальнего действия А. Е. Голованову и поинтересовался:

      – Все ли готовые самолёты вы вовремя забираете с заводов?

      – Самолёты, товарищ Сталин, мы забираем по мере готовности, – ответил удивлённый генерал.

      – А нет ли у вас данных, много ли стоит на аэродромах самолётов, предъявленных заводами, но не принятых военными представителями, – уточнил вождь.

      – Разрешите уточнить необходимые сведения для ответа?

      – Хорошо. Уточните и позвоните.

      Голованов немедленно связался с главным инженером АДД И. В. Марковым и выяснил следующее: «Предъявленных заводами и непринятых самолётов на аэродромах нет».

      Эту информацию он доложил по телефону Сталину.

      – Вы можете приехать?

      – Могу, товарищ Сталин.

      – Пожалуйста, приезжайте.

      А. Е. Голованов вспоминал: «Войдя в кабинет, я увидел там командующего ВВС генерала П. Ф. Жигарева, что-то горячо доказывающего Сталину. Вслушавшись в разговор, я понял, что речь идёт о большом количестве самолётов, стоящих на заводских аэродромах. Эти самолёты якобы были предъявлены военной приёмке, но не приняты, как тогда говорили, “по бою”, то есть были небоеспособны, имели различные технические дефекты. Генерал закончил свою речь словами:

      – А Шахурин вам врёт, товарищ Сталин.

      – Ну что же, вызовем Шахурина, – сказал Сталин. Через несколько минут явился А. И. Шахурин, поздоровался и остановился, вопросительно глядя на Сталина.

      – Вот тут нас уверяют, – сказал Сталин, – что те семьсот самолётов, о которых вы мне говорили, стоят на аэродромах заводов не потому, что нет лётчиков, а потому, что они не готовы по бою, поэтому не принимаются военными представителями, и что лётчики в ожидании матчасти живут там месяцами.

      – Это неправда, товарищ Сталин, – ответил Шахурин.

      – Вот видите, как получается: Шахурин говорит, что есть самолёты, но нет лётчиков, а Жигарев говорит, что есть лётчики, но нет самолётов. Понимаете ли вы оба, что семьсот самолётов – это не семь самолётов? Вы же знаете, что фронт нуждается в них, а тут целая армия. Что же мы будем делать, кому из вас верить? – спросил Сталин.

      Воцарилось молчание. Я с любопытством и изумлением следил за происходящим разговором…

      Я смотрел то на Шахурина, то на Жигарева. Кто же из них прав? И тут раздался уверенный голос