Маяк Чудес. Нелли Мартова

налил себе чашку чая и увидел открытку.

      – Это и есть ваш Скраповик?

      – Как ты догадался? – удивилась я.

      – По шляпе, мама рассказывала. Давно мечтал на него посмотреть. Честно говоря, я думал, что он симпатичнее.

      – Это ты его еще в худшие времена не видел, – усмехнулась я.

      – Твои слова – бальзам на мое сердце.

      – Это почему? – удивилась я.

      – Сразу вижу, что эта небритая рожа – мне не конкурент, – ответил отец и почесал бороду. – Шутка ли, столько лет жена встречается черт-знает-где черт-знает-с-кем. Теперь я его хоть в лицо знаю.

      Папа взял блюдце и потянулся за блинами, но мама отодвинула тарелку и накрыла крышкой.

      – Надь, ты что? Я вроде не на диете.

      – Я их немного пережарила. Как бы у тебя желудок не заболел.

      И тут из-под меня чуть снова стул не выпал. Во-первых, блины выдались отменные, во-вторых, как это – не дать отцу даже попробовать?! Мне захотелось проверить мамину температуру. Отец же отнесся к этому ее заявлению на удивление спокойно. Поставил блюдце на место, взял чашку и сказал:

      – Извините, девочки, я вас покину, у меня там перевод горит…

      Мне показалось, что, когда отец вышел, мама вздохнула с облегчением. Конечно, она ему ни за что в жизни ничего не расскажет о своих неприятностях, будет одной рукой ликвидировать потоп на кухне, а другой гладить ему рубашку.

      – А почему ты решила, что Скраповик ушел? – спросила я.

      – Разве ты не чувствуешь, что его больше нет в альбоме? – Мама приподняла брови.

      – Могла бы уже привыкнуть, что твоя дочь не чувствительнее фонарного столба, – проворчала я.

      Не люблю, когда меня тыкают носом в мои недостатки. Кристофоро Коломбо, они такие восприимчивые! Мама и Софья… Не успеют пуговицу в руки взять, а уже мне рассказывают, как чудесно она будет смотреться в свадебных приглашениях и как благоприятно повлияет на гостей – не даст приглашенным дяденькам упасть мордой в салат, а тетенькам – подарить невесте завалявшийся на чердаке молочник из бабушкиной коллекции советской посуды.

      Я так не умею. Для меня пуговица – это просто кругляшок с двумя дырками. Ну или с четырьмя. Я тоже скрапбукер, и у меня самая дурацкая специализация, какую только можно вообразить. Такая же нелепая, как в мире обычных людей – профессия переворачивателя пингвинов. Поэтому мне приходится следовать тому, во что верю я, – обычной человеческой логике.

      – Ты сделала такой вывод только потому, что так чувствуешь? – Я вложила в голос весь свой скептицизм.

      – Инга, ты, конечно, можешь не верить моему чутью, но в альбоме его больше нет, это точно, – сказала мама. – А в этой открытке – только след, отпечаток. Она пустая, как неудачная фотография.

      Голос у нее был такой, словно она вот-вот заплачет.

      – Мам, ты уверена? Может, я сама проверю?

      Я взяла альбом и тут только заметила, что он как-то изменился. Последний раз мамин альбом я видела пару недель