Птице Феникс нужна неделя. Александра Миронова

его уже на тринадцать процентов?

      – На четырнадцать. – Дмитрий с удовольствием откинулся на спинку стула. – Пожалуй, у меня действительно есть все шансы попасть в городской совет. А потом у меня будет четыре года, чтобы подготовиться к битве за кресло мэра. Что скажешь, хочешь быть мэрской женой?

      – Мерзкой женой? – хихикнула София. – Это у меня прекрасно получится.

      Дмитрий широко улыбнулся. София могла поклясться, что он уже видит себя в кресле градоначальника.

      – А знаешь что? За это, пожалуй, стоит выпить, – неожиданно предложил Дмитрий. Он снова щелкнул пальцами, и рядом оказалась на все готовая Тоня. – Нам, пожалуйста, бутылочку красного грузинского, сухого. – Он кинул взгляд на Софию. – Тебе освежить?

      – Нет, мне хватит. – София чувствовала, что еще немного, и опьянеет. А этого никак нельзя было допустить. У нее были большие планы на вечер. К тому же красное сухое она ненавидела. Официантка ушла, Дмитрий крутил в руках вилку, а София смотрела в свой слишком быстро опустевший бокал.

      Неловкая пауза.

      – Ты читал то, что я тебе присылала? – робко спросила она.

      – Нет, я был занят, прости. Я прочту, когда будет минутка. Тебе же не горит?

      – Нет-нет. – София замотала головой. У Дмитрия на носу избирательная кампания, а она пристает со своими глупыми писульками. Тоня снова появилась, неся в руках бутылку. Предложила Дмитрию дегустировать вино. Тот попробовал и кивнул. Пожалуй, он был единственным из известных Софии мужчин, кто при этом не выглядел глупо. Тоня налила вино, Дмитрий поднял бокал и многозначительно посмотрел на опустевший бокал жены. София виновато улыбнулась.

      – За победу? – едва сдерживая гордость, предложил Дмитрий.

      – За нас. – Она подняла пустой бокал и чокнулась.

      Понедельник

      Мартин

      Мартин очень любил моменты, когда вся семья собиралась за большим родительским столом. К сожалению, осознание этой любви пришло слишком поздно – после смерти матери три года назад. Тогда он впервые вошел в осиротевший родительский дом и ощутил странное щемящее чувство. Будто что-то безвозвратно утеряно, и даже он не в силах это изменить. Единственное, что в его власти, – собрать крошечные угольки, раскиданные повсюду, и попытаться раздуть из них костер, который смог бы обогреть старый дом. Большая часть тепла и уюта ушли из дома вместе с матерью. Его прекрасной матерью. С ее вечным «Мартин, любить нужно только ровню. Только тогда это будет любовь».

      Он бросил быстрый взгляд на Анну, державшую на руках малышку Ленне. Что ж, что касается любви к ровне, то в этом мама ошибалась. Четыре его предыдущие связи с актрисами, моделями и певицами потерпели полный крах. Счастье и покой он обрел лишь рядом с Анной. И хотя мама ее любила и всячески благоволила ей, Мартин знал, что она всегда считала Анну транзитным вариантом. Жаль, что мама не дожила до рождения Ленне, наверняка младшенькая стала бы ее любимицей. И тогда она поняла бы, что транзиты окончены, его поезд пришел на конечную остановку. Мартин вошел