Учебник рисования. Максим Кантор

давая понять, что ближе друзей, чем они с бароном, не бывает.

      – Поговори, а? Он, похоже, влиятельный человек.

      – Еще бы!

IX

      Луговой отпил глоток вина и сказал:

      – Алан сделал для торжества идей коммунизма побольше, чем Сартр. Перед вами, барон, сидит человек, кормивший французскую компартию двадцать лет. Деньги на партию Жоржа Марше шли из «Гвельфа».

      – Любопытно.

      – История поучительная. Когда коммунисты едва не выиграли выборы во Франции, голлисты, конечно, напугались. Но мы – больше. Двадцать пять процентов французов накормить – не шутка. На руководящих постах они сидеть не будут, банками править не станут, а голодать не должны. Поди накорми такую ораву – да с запросами! Это, барон, не три миллиона кубинских ртов. Это не ангольские вояки.

      – Я бы пробовал через Алжир.

      – Наши товарищи голову сломали, но придумали. Отдали концессию на разработку тюменского месторождения за бесценок французской нефтяной компании «Гвельф» (Алан поклонился) – и Алан в виде ответной любезности разницу в деньгах выплачивал Жоржу Марше.

      – Остроумно.

      – Так тюменский мужик, получая три рубля на водку, кормил миллионы французских бездельников. Вдруг – вообразите! – обвалился коммунизм в России, а Марше и его компартия сгинули начисто – но нефть-то продолжает по трубе идти, тюменский мужик-то работает. Вот мне и любопытно, Алан, кому и куда ты теперь платишь – Марше-то уже нет.

      – Вы пьете Шато Брион? – ушел от ответа Алан. – Вот видите, что могут позволить себе люди, участвующие в реальной политике. А я даже сигары курить бросил. Безумные деньги, и вред здоровью.

      – И как, стали здоровее?

      – Стал богаче.

      – Это и есть здоровье. Однако вино недурное.

      – Первая бутылка была странной.

      – Покажите-ка пробку. Вот видите?

      – Да. Совершенно верно.

      – Это снимает вопросы.

      – Пробка практически сухая.

      – Переохладили, что и требовалось доказать.

X

      Гриша выпил бокал до дна и сказал: манифик! А официанту: гарсон! эдисьон силь ву пле!

      Официант принес счет, и Гузкин положил несколько купюр на блюдце, а сверху придавил их двумя франками.

      – Он был мил, – пояснил Гузкин Пинкисевичу, – я думаю поощрить парня. Здесь принято давать чаевые.

      Официант в ресторане «У Липпа», впервые получивший на чай два франка, посмотрел на Гузкина странным взглядом, ушел с блюдцем и вернулся, неся сдачу – те самые два франка, которые не входили в счет.

      – Делает вид, что дает сдачу, – объяснил Гриша. – Если он на глазах у метрдотеля возьмет деньги, будет скандал. Здесь, на Западе, дисциплина.

      – Ну еще бы, – согласился Пинкисевич, – это тебе не ресторан «Прибой».

      – Оставить чаевые или нет? Впрочем, если он показывает, что ему не нужно, – Гриша пожал плечом и опустил два франка в карман.

XI

      – Где будете обедать? – спросил фон Майзель.

      – У музыканта Ростроповича, на авеню Мандель.

      – А, я его встречал.

      – Тогда