Книга Одиночеств. Макс Фрай

Марьяна с подружками решили придать этой нелепой традиции какой-то дополнительный культурный статус.

      Вот такое нонче Бардо, вот такой у нас Тедол.

      Эта книга посвящается Яше,

      который подарил мне на семнадцатый день рождения томик Пу Сун Лина и скрасил мое затянувшееся отрочество рассказами про духов, монахов и лис-оборотней.

      Но вот какого сюжета у Пу Сун Лина не нашлось:

      Лиса-оборотень покупает (по дурости, из любопытства или прельстившись дешевизной) талисман от лис-оборотней. Приносит в дом, ставит где положено. И тут же изгоняется, ясен пень. Хочет вернуться, а в доме талисман. Хороший талисман, качественный. Охраняет на славу.

      (Вот примерно так я и живу, ага.)

      Эта книга посвящается Инне,

      которая любит звонить мне по телефону, рассказывать содержание своих снов и спрашивать: что это означает?

      Почему ей это так интересно? По мне, так называемые «сонники», которые позволяют любопытствующим человекам по содержанию снов предсказать ближайшее будущее, совершенно бесполезны. Будущее большинства обывателей и так вполне очевидно; людям скорее нужны техники, позволяющие искренне не знать, даже не догадываться, как пройдет завтрашний день. Но это, конечно, очень сложная задача.

      Зато как интересны и полезны были бы «сонники», которые позволяют по событиям дня определить, что человек увидит во сне. Как ни крути, а сны обычно куда более причудливы и непредсказуемы, чем жизнь наяву. И в общем неплохо бы заручиться возможностью на них влиять.

      Ну вот, например:

      – если наяву долго разглядываешь предметы синего цвета, во сне будет ночь;

      – если наяву играешь с чужой кошкой, во сне придется иметь дело с неприятными, но искусными любовниками;

      – если наяву пишешь письма, во сне не увидишь их адресатов;

      – если наяву много ездишь в автомобиле, во сне места действия будут сменяться сами собой, без дополнительных усилий сновидца.

      И так далее.

      Эта книга посвящается Диме,

      моему соседу по коммунальной квартире, хроническому алкоголику.

      Дима был лысым, синеглазым пенсионером, на первый взгляд тихим и безобидным.

      По утрам он обретался во дворе, на ступеньках пункта приема стеклотары. Там у местных выпивох был своего рода английский клуб, закрытое мужское сообщество, членство в котором считалось престижным среди прочих пьющих граждан. Выгоды очевидны: близость к источнику дохода, возможность культурного общения с такими великими людьми, как работники приемного пункта, возможность укрыться от ненастья и еще по мелочам.

      Чужих с этих ступенек гнали, беззлобно, но и безапелляционно. На моей памяти в этом элитарном обществе появилось лишь одно новое лицо: совсем юный инвалид-афганец. Пожилые алкашики приняли его в качестве «сына полка», баловали, оберегали по мере сил от бытовой жути. Но речь не о нем, а о Диме.

      Днем Дима, как правило, возвращался домой, варил серые макароны на кухне, а потом запирался в своей комнате. То ли