Дырка для ордена. Василий Звягинцев

случая к случаю, и почти всегда в ситуациях, не самых подходящих для безмятежных развлечений.

      Как вот сейчас, например.

      Они досидели за шашлыком, напитками и кофе часов до четырех утра местного времени, то вспоминая столичную и провинциальную жизнь на родине, то возвращаясь к более насущным жизненным реалиям.

      Заговорили о том, что неплохо бы, получив очередное жалованье, выкроить пару деньков и закатиться, скажем, в Тель-Авив, кутнуть по-настоящему.

      Потом Тарханов начал собираться.

      – Давай еще по сто грамм, и буду трогаться. Пора мне. Начальство тоже скоро выползет из-за столов и непременно начнет названивать, требовать доклада.

      – Подожди. Мне тоже тут больше ловить нечего. Машина готова. Поехали вместе.

      .. Тарханов наполнял патронами расстрелянные ленты «ПК». Ляхов, спустившись вниз со своей позиции, возился со вторым пулеметом. При этом он, возбужденный, болтал без перерыва:

      – Смотри, майор, потратили всего триста выстрелов, а положили не меньше полусотни. Я где-то читал, что, по американским подсчетам, в настоящее время в сухопутных боях средней интенсивности на одного выведенного из строя неприятеля расходуется 120 тысяч пуль. Значит, больше трех миллионов мы уже сэкономили. По прошлым меркам на небольшую войну, вроде англо-бурской, хватило бы..

      Ляхов даже начал пересчитывать это дело в рубли и копейки, но Тарханов довольно резко его оборвал, хотя и понимал причину возбуждения товарища. У всех нервы проявляются по-разному. Конечно, не полсотни террористов они положили, а человек тридцать от силы, но и это много.

      И то, что после такого внезапно-сокрушительного удара банда не рванула в панике назад, а наоборот, перегруппировалась и явно собирается атаковать снова, майору очень не нравилось.

      Он ошибся и в оценке сил противника. Решил, что их всего около пятидесяти, а оказалось – минимум втрое больше. Скверно, одним словом.

      – Успокойся, док. Разговорился.. Лучше водочки прими, пару глотков, только не больше. И не высовывайся, упаси бог. Сейчас они придут в себя и дадут! Сотни две стволов у них есть.

      И снова замурлыкал, не слишком музыкально, ту самую песенку. Дошел до забытого места, опять запнулся.

      Неожиданно Ляхов подхватил:

      – И значит, надо выстоять, покуда не помрем,

      Аты-баты..

      – Чего? Ты тоже эту песню знаешь?

      – Нет, по логике текста догадался, – усмехнулся доктор, и майор не понял, шутит он или так и есть на самом деле.

      А насчет предстоящего огневого налета Тарханов немного ошибся. Перед тем как начать очередную атаку, с той стороны выдвинули за подходящий камень парламентера.

      Без всякого мегафона, приложив ко рту сложенные воронкой ладони, тот закричал на приличном русском языке:

      – Эй, земляки! Уходите. Пропустите нас. Вас не тронем. Здесь делить нечего. Захотите, дома будем разбираться. Ждем пятнадцать минут. Потом не жалуйтесь!

      – А ну, Вадик, залепи этому попугаю, – попросил Тарханов, потому что фланговая позиция