Дырка для ордена. Василий Звягинцев

Сейчас они таковы, что польза очевидна, вред же проблематичен. Короче, от вас мне требуется отнюдь не санкция, а лишь практическая помощь. Чтобы провести намеченную акцию быстро и без шума, у меня не хватает квалифицированных сотрудников. Скажу честно, у меня их сейчас не больше десятка. А нужно хотя бы втрое больше. Вот вы мне их и предоставьте. Максимум на одну ночь. Необходимым транспортом я обеспечу. Так договорились?

      Розенцвейг продолжал раздумывать.

      Чекменев едва заметно повысил голос:

      – Ну что вы из себя девочку корчите, Григорий Львович? Торговаться станем? Не нужно. Я вам без всякого торга обещаю поделиться всем, что сам узнаю насчет той «штучки». Она ведь вас сильно интересует? Если хотите, вместе поедем в Москву, своими глазами все увидите.

      Другой момент – если вам стыдно своими руками соотечественников гоям сдать на поругание, то «ваших» брать мои ребята будут, а вы мне вот этих обеспечьте, – он отчеркнул карандашом, кого именно. – И вспомните, что вы Ляхову говорили насчет длительной перспективы наших взаимно полезных отношений.

      – Хорошо, – согласился Розенцвейг. – В конце концов, вы правы. А ля гер ком а ля гер. Десять групп по три человека вас устроит?

      – Более чем. Сбор сегодня в двадцать один ноль-ноль здесь. Командовать операцией буду лично я.

      – Давайте все же не здесь, – возразил майор. – Светиться мне все равно ни к чему. Давайте мои люди будут подходить по две тройки с пятиминутными интервалами к вашему агентству, получать инструкции и садиться в ваши машины.

      – С военными номерами?

      – Зря иронизируете. Как раз это лучше всего. Часть машин пусть будут санитарные, часть – с эмблемами военной полиции. Наша гражданская полиция их останавливать не имеет права, на какой-то непредвиденный случай легенда – собираете по тревоге находящийся в увольнении личный состав и самовольщиков.

      – Годится, коллега. Видите, как все хорошо у нас образуется..

      Разумеется, никогда в жизни израильский разведчик не согласился бы сотрудничать с обычным резидентом другого государства в столь сомнительном деле, но тут был случай исключительный. А Розенцвейг умел просчитывать варианты не хуже своего знаменитого соотечественника, непревзойденного шахматного философа Эммануила Ласкера.

      Мундир армейского финансиста-ревизора, который обычно носил Чекменев, был лишь первым уровнем прикрытия. Должность товарища военного атташе по разведке – вторым, обеспечивающим экстерриториальность и соответствующий авторитет. Однако майор знал, что на самом деле «подполковник» руководил отделом Собственной канцелярии Его Императорского Высочества Великого князя Олега Константиновича, настолько секретным, что этот отдел не значился ни в одном штатном расписании и ни в одной платежной ведомости. И наверняка имел генеральский чин.

      Из собственных источников Розенцвейг также знал, что Чекменева с князем связывала еще и личная дружба, с тех еще времен, когда тридцатипятилетний