Сицилиец. Марио Пьюзо

склады. За исключением вина, которое поглощают сами монахи. По ночам идет картежная игра и пьянка и даже тайком приводят женщин, но на все это аббат закрывал глаза.

      Одним дождливым днем аббат показал Тури еще одно крыло монастыря, где у них был склад. Он был забит всякими священными реликвиями, изготовленными умелой бригадой старых монахов. Аббат, как и всякий торговец, сокрушался по поводу наступления тяжелых времен.

      – До войны у нас дела шли прекрасно, – вздыхал он. – Этот склад никогда не был загружен больше чем наполовину. Ты только посмотри, какие у нас тут сокровища. Кость рыбы, пойманной Христом. Хлеб, который нес Моисей на пути в Землю обетованную…

      Он приостановился, с нескрываемым удовольствием наблюдая за удивленным лицом Гильяно. Затем его костлявое лицо исказила ухмылка. Пнув ногой гору деревянных дощечек, он сказал чуть ли не с ликованием:

      – Вот это было нашим лучшим товаром. Сотни кусочков креста, на котором распяли нашего господа. А в этом бидоне – останки любого святого, какого хочешь. На Сицилии не найти дома, в котором не было бы мощей какого-нибудь святого. А в специальной кладовой под замком мы держим тринадцать рук святого Андрея, три головы Иоанна Крестителя и семь комплектов доспехов, которые носила Жанна д’Арк. Зимой наши монахи отправляются по городам и весям продавать эти сокровища.

      Тут уж Тури рассмеялся, и аббат улыбнулся ему. А Гильяно думал о том, что бедняков всегда обманывали даже те, кто указывал дорогу к спасению. Это важное обстоятельство стоило запомнить.

      Человека столь молодого не могла не ошеломить встреча с таким мастером лицемерия.

      Аббат решил, что дон Кроче должен наставить Тури Гильяно на путь истинный.

      Однажды, когда Тури отдыхал на своем ложе, к нему пришел неизвестный посетитель. Аббат представил его как отца Беньямино Мало, близкого друга, а затем оставил их вдвоем.

      – Мой дорогой юноша, – сказал заботливо отец Беньямино, – надеюсь, ты совсем выздоровел после своей раны. Святой аббат говорит, что это было поистине чудо.

      – Божья милость, – вежливо сказал Гильяно.

      И отец Беньямино склонил голову, словно это он получил благословение.

      Гильяно изучал его. Этот священник никогда не работал в поле. Подол его сутаны был чересчур чистым, лицо – излишне белым, руки – чересчур мягкими. Но лицо было достаточно благообразное, в нем читались кротость и христианское смирение.

      Голос тоже был мягкий и нежный.

      – Сын мой, – сказал отец Беньямино, – я выслушаю твою исповедь и дам тебе отпущение грехов. Избавленный от греха, ты можешь идти в мир с чистым сердцем.

      Тури Гильяно внимательно посмотрел на священника, обладавшего такой силой.

      – Простите меня, отец, – сказал он. – Я еще не дошел до покаяния, и это было бы лицемерием с моей стороны, если бы я решил сейчас исповедоваться. Но спасибо за благословение.

      Священник кивнул и сказал:

      – Да, это лишь