Петля и камень в зеленой траве. Георгий Вайнер

со мной, – медленно сказал я. – Высокомерно, снисходительно, будто ты знаешь что-то такое, чего мне и в жизни не понять.

      Ее синие продолговатые глаза зальдились холодным блеском, и голос подсох:

      – Мы не все понимаем хотя бы потому, что не все знаем друг о друге…

      Мне хотелось поддеть ее сильнее, и я сказал с удовольствием:

      – Может быть, у тебя есть места в биографии, каких я не знаю, а обо мне ты знаешь все.

      Она прикрыла глаза и сидела так несколько мгновений, и на лице ее была такая боль, что я сразу пожалел о ляпнутой мной бессмысленной злой глупости.

      Ула открыла глаза и негромко сказала:

      – У меня есть сомнительные места в биографии. Тебя это, правда, не касается. Но это может огорчить твоего папу…

      – Почему? – удивился я.

      Я смотрел на нее отчужденно и видел, как в ней бушуют слова пойманным разъяренным зверем, слишком большим и сильным для такого слабого вместилища. Я видел, что она хочет выкрикнуть мне в лицо нечто громадное, яростное, кипящее, – и сердце мое дрожало от ожидания и испуга, потому что горевшее в ней волнение было вполне по масштабу отступничеству от них Великой Тайны.

      Она глубоко и судорожно вздыхала каждый раз, будто весь воздух вытек в окошко, за которым зрел рассвет, багрово-синий, как кровоподтек. У нее мелко трясся подбородок, я знал, что она сейчас заплачет. И скажет. Скажет!

      Но обет молчания и сейчас оказался сильнее.

      – Ничего… ничего… это я от досады… я не то хотела сказать… Не надо было тебе заводить этот разговор…

      Мы молчали бесконечно долго, и эта страшная тайна, заполненная нашим напряжением, ее сиплым затрудненным дыханием, душной атмосферой задавленной внутри истерики, сокрушала нас окончательно.

      – Никому ничего не надо доказывать, – старательно-спокойно сказала Ула. И от внутреннего клокотания, тщательно стянутого белыми нитками обнаженных нервов, она говорила звенящим трескающимся от перекала голосом: – Никто не хочет смотреть, никто ничего не хочет понимать. И не может.

      Примечания

      1

      Родители жениха.