Чехов в жизни. Cюжеты для небольшого романа. И. Н. Сухих

более 300 печатных листов повестей и рассказов. Писал я и театральные пьесы.

      Не сомневаюсь, занятия медицинскими науками имели серьезное влияние на мою литературную деятельность; они значительно раздвинули область моих наблюдений, обогатили меня знаниями, истинную цену которых для меня как для писателя может понять только тот, кто сам врач; они имели также и направляющее влияние, и, вероятно, благодаря близости к медицине, мне удалось избегнуть многих ошибок. Знакомство с естественными науками, с научным методом всегда держало меня настороже, и я старался, где было возможно, соображаться с научными данными, а где невозможно – предпочитал не писать вовсе. Замечу кстати, что условия художественного творчества не всегда допускают полное согласие с научными данными; нельзя изобразить на сцене смерть от яда так, как она происходит на самом деле. Но согласие с научными данными должно чувствоваться и в этой условности, т. е. нужно, чтобы для читателя или зрителя было ясно, что это только условность и что он имеет дело со сведущим писателем.

      К беллетристам, относящимся к науке отрицательно, я не принадлежу; и к тем , которые до всего доходят своим умом, – не хотел бы принадлежать.

      Что касается практическ<ой> медицины, то еще студентом я работал в Воскресенской земской больнице (близ Нового Иерусалима), у известного земского врача П. А. Архангельского, потом недолго был врачом в Звенигородской больнице. В холерные годы (92, 93) заведовал Мелиховским участком Серпуховского уезда.

      <Автобиография, посланная Г. И. Россолимо>. 1899

      Внешняя простота, бесфабульность чеховской жизни сразу бросается в глаза на фоне его предшественников и – особенно – ближайших потомков. Эта жизнь легче описывается множеством «не».

      За свои сорок четыре года Чехов:

      – не скрывал тайны происхождения;

      – не ожидал наследства и не боролся за него;

      – не страдал от неразделенной любви (по крайней мере, всю жизнь);

      – не волочился за женщинами (по крайней мере, молчал об этом) и, с другой стороны, не превращал своих спутниц в мистических Прекрасных Дам;

      – не проигрывался в карты;

      – не стрелялся на дуэлях;

      – не служил и не воевал;

      – не стоял на эшафоте, не был на каторге и в ссылке (даже мягкой, домашней);

      – не боролся с властями и цензурой;

      – не говорил истину царям с улыбкой (а также без оной);

      – не печатал произведений за границей и в подполье;

      – не издавал журналов;

      – не конфликтовал смертельно с братьями-писателями;

      – не сжигал демонстративно свои главные книги (а просто недемонстративно уничтожал рукописи);

      – не бежал из дома ночью;

      – не кончал жизнь самоубийством.

      «Какую биографию делают Рыжему!» – говорила А. А. Ахматова про последнего русского нобелевского лауреата. История – к счастью – не позаботилась об оформлении чеховской биографии. Но ему, как и каждому человеку, не удалось избежать драмы судьбы.

      ПОРТРЕТ

      У