Поэт без пьедестала. Воспоминания об Иосифе Бродском. Людмила Штерн

нужны, послушайте», —

      из кузова на землю вызванный.

      А комнаты, как были комнаты?

      Их ремонтировали, в них отчаивались,

      какими стали они – в начале есть.

      А мое любимое стихотворение из этого сборника – «Сосед Котов».

      В коммунальной квартире жил сосед Котов,

      расторопный мужчина без пальца.

      Эту комнату он отсудил у кого-то.

      Он судился, тот умер, а Котов остался.

      Каждый вечер на кухне публично он мыл ноги

      и толковал сообщенья из московской газеты «Известия».

      И из тех, кто варили на кухне и мылися, многие

      задавали вопросы – все Котову было известно.

      Редко он напивался. Всегда в одиночку и лазил…

      Было слышно и страшно, куда-то он лазил ночами,

      доставал непонятные и одинокие вазы,

      пел частушки, давил черепки с голубыми мечами.

      Он сидел на балконе и вниз, улыбаясь, ругался,

      курил и сбрасывал пепел на головы проходящих.

      Писем не получал, телеграмм и квитанций пугался

      и отдельно прибил – «А. М. Котов» – почтовый ящик.

      Летом я переехал. Меня остановят и скажут:

      – Слушай, Котова помнишь? Так вот, он убийца,

      или вор, или тайный агент. – Я поверю. Мной нажит

      темный след неприязни. За Котова нечем вступиться.

      За фанерной стеной он остался неясен до жути.

      Что он прятал? И как за него заступиться?

      Впрочем, как-то я видел: из лучшей саксонской посуды

      На балконе у Котова пили приблудные птицы.

      Это блистательное описание советского человека несомненно займет достойное место в «совковом» этнографическом гербарии.

      Рейн привел Иосифа к Анне Ахматовой. Рейна Бродский называл своим учителем. Разумеется, не единственным. Своими учителями Иосиф считал Мандельштама, Цветаеву, а также английских поэтов Фроста и Одена. Но именно Рейну первому он читал только что написанные стихи. Рейну он посвятил несколько стихотворений, лучшие из которых, на мой взгляд, – ранний «Рождественский романс», а много лет спустя – стихи из «Мексиканского дивертисмента». В предисловии к вышедшему в свет в 1991 году сборнику Рейна «Против часовой стрелки» Бродский писал:

      Если <…> рай существует, то существует и возможность того, что автор этой книги и автор предисловия к ней встретятся там, преодолев свои биографии. Если нет, то автор предисловия останется во всяком случае благодарен судьбе за то, что ему удалось на этом свете свидеться с автором этих стихотворений под одной обложкой.

      Глава V

      ПЕРВОЕ ПОЯВЛЕНИЕ ГЕРОЯ

      Итак, 20 мая 1959(?) года состоялась дозмаровская свадьба. Происходила она в 15-метровой комнате на Коломенской, 27. Среди гостей преобладали геологи и геофизики, а также поэты из Горного лито и, в частности, мой любимый тогда поэт Глеб Горбовский.

      Но в хорошо знакомой геологической компании я заметила вкрапления новых лиц. Народу было человек тридцать, а стульев – девять или десять. Я пришла поздно, и все стулья, а также колени сидящих на этих стульях были заняты. И даже на полу между стульями