Девочка из провинции. Алла Холод

много зарабатывал, стремился зарабатывать еще больше (образ жизни Регины стоил немалых затрат), и вот теперь он выстроил здание с прочным фундаментом, но для кого? Для кого он трудился? Кому теперь все это передать? Жениться снова? Он еще не стар, очень хорошо выглядит и вполне может найти себе пару. Но каждую минуту он будет думать, что избран не за душевные качества и не из-за мужской привлекательности. Во всякой новой женщине он будет искать корыстный мотив, желание припасть к стабильному источнику материального благополучия.

      Борис попробовал раз, попробовал другой. Его подозрения подтвердились, и он почувствовал, что устал. А тут пришло известие, что брат смертельно болен, что дни его сочтены. Когда Алексей умер, Борис уже принял решение относительно судьбы своей племянницы Кати.

      И пусть Катя была взрослой, окончила медицинский колледж, работала медсестрой в районной больнице. У нее имелось и жилье, и профессия. Она бы не пропала, не умерла с голоду. Но каково это молодой девушке – остаться одной на всем свете!

      Борису племянницу было жалко, очень жалко. Да и он остался один в большом доме. Все его домашнее общение – домработница да две кошки. Тоска. Ведь кроме горячего ужина, сытного завтрака, чистоты и порядка хочется иметь в доме родную душу. После похорон брата Борис сделал Кате предложение переезжать в город. Он один, о новой семье пока речь не идет, а если такой вопрос и встанет, то дом большой – места хватит всем. Катя согласилась.

      И вот сегодня настал момент прощания с прежней жизнью. Вещи Катя собирала, еще окутанная горем и тем печальным облаком, которое окружает человека, пережившего смерть кого-то из близких. Много с собой дядя брать не велел, все равно в городе придется покупать все новое, о том, чтобы там ходить в тех же вещах, не могло быть и речи. Так что Катя взяла большей частью то, что было дорого ее сердцу, погрузила в машину и отправилась обустраиваться на новом месте.

      Попрощаться по-настоящему тогда не получилось, а вот сейчас очень захотелось. Твердо веря в то, что в ее жизни открывается новая страница, Катя великодушно простила своему захолустью все, что ее раздражало ранее: и усиженную голубями площадь, и тополиный пух, от которого не спасали даже очки, и козьи экскременты на дороге, и ежевечернюю беспросветную скуку, и свой убогий домишко, который папа с мамой почему-то считали уютным и светлым. Катя даже сделала крюк и дошла до обрыва, с которого открывался вид на реку Сороку.

      Еще несколько лет назад река была полноводной, со стремительным течением. Сейчас берега заросли, русло пока еще широкое, но если процесс пойдет дальше, – обмелеет, зарастет. Но пока что смотреть на нее приятно, и воздух тут – единственная правда, с которой Катя согласна – чистый, вкусный, остро пахнущий травами и полевыми цветами. И птицы поют оглушительно, звуки их концерта переливаются, звенят в насыщенном солнечным светом воздухе, одни рулады сменяются другими, еще более изощренными. Катя прошла мимо церкви, перекрестилась, но заходить не стала, а то ведь так и на