Против ветра, мимо облаков. Алла Полянская

альтернативы всему этому нет, Вика упала духом. Потому что вся ее жизнь была где-то там, в шумном городе, а здесь просто место, осененное счастливыми воспоминаниями, куда Вика любила приезжать на выходные или в отпуск, чтобы, набравшись сил, снова вернуться в ту, другую жизнь. Которая теперь для нее закрыта навсегда.

      Во дворе залаяла собака – огромный волкодав Питер. Это Вика его так когда-то назвала, когда они взяли щенка, и он скулил посреди двора, отказываясь от еды. И Вика взяла щенка на руки, прижала к себе, укрыв своей кофтой, и запела песенку, как ребенку:

      И не надо плакать – жабы будут квакать,

      Даст коровка молока, чтобы Питер наш лакал,

      Чтобы рос пушистым, с шерстью золотистой.

      Вика часто вот так придумывала на ходу песенки и стихи, Алена всегда удивлялась, как у подруги это получается, сама она так не умела. Но имя прижилось, и волкодав, выросший огромным, с песочного цвета шерстью в серых подпалинах, узнал Вику, когда она впервые после разлуки пришла к ним в дом. Питер заскулил вдруг и прыгнул на Вику, словно обнял лапами, лизнул ее в щеку. Не забыл. Остальных же он облаивает как положено, а ночью его спускают с цепи, и он сторожит двор, и Алена знает: когда Питер во дворе, сараи можно не запирать, а съестного он от чужих брать не приучен.

      – Мама, там пришли за молоком!

      Это младший, пятилетний Артемка, вбежал в дом, принося с собой пыль и запах горячего солнца. Алена вздохнула – слишком быстро вырос, она и не наигралась малышом. А теперь это крепенький пятилетний мальчишка, бойкий и веселый, рвущийся на свободу из-под пристального присмотра бабушки и деда.

      – А бабушка где?

      – С дедушкой сено за огородом сгребают, некогда им.

      Алена вышла из дома, обнаружив за забором высокую рыжую женщину – стройную, одетую в синие джинсы и голубую легкую блузу.

      «Дачница, но не из наших, – поняла Алена шагая по дорожке к калитке. – Откуда она узнала о том, что у нас можно купить молока?»

      – День добрый. – Женщина улыбнулась Алене и подняла вверх большую полупрозрачную сумку с трехлитровой банкой. – Вы Алена?

      – Я Алена. – Алена рассматривала рыжие кудри гостьи – ну, надо же, огонь прямо! – А что?

      – Молочка не продадите? Мне сказали, у вас можно купить.

      – Утреннего, может, и наберу. – Алена открыла калитку, впуская гостью. – Но оно уже остыло.

      – А это ничего. – Женщина подала Алене банку. – Мне подойдет.

      Алена взяла банку и пошла по дорожке к летней кухне, женщина шагнула за ней, ступая легко и стремительно.

      – Могу дать свою банку, чтоб не переливать. – Алена подняла чистое полотенце, которым утром накрыла банки с молоком. – Выбирайте любую, это утреннее.

      Алена решила не задавать лишних вопросов – из опыта знала: если не совать нос в чужие дела, люди сами все рассказывают. Пусть не сразу, а со временем, но рассказывают.

      – А творога нет?

      Рыжая заинтересованно рассматривала