Раз-Два. Роман. Игорь Елисеев

и контекста русского языка, который сильно отличается от английского или британского, обретает свой собственный уникальный литературный стиль. Я люблю книги, написанные иностранными авторами, которые не обязательно используют лишь один родной язык. Полагаю, что „Раз-Два“ вполне может стать современной классикой. Настоятельно рекомендую».

      J. Aislynn d’Merricksson, Manhattan Book Review

      «Всеобъемлющий, хорошо выполненный и наводящий на размышления. Книжные клубы останутся довольны!» TheBookLife Prize by Publishers Weekly

      «Рекомендуется в качестве очень мощного литературного и социального романа, который нельзя отложить!»

      Diane Donovan, Senior Reviewer, Midwest Book Review

      «Читая „Раз-Два“, я вспомнил, почему на протяжении всей своей взрослой жизни я тяготел к великим русским писателям. Итак, прочитав „Раз-Два“, я вновь проникся присутствием настоящего величия – слово, не столь тривиальное, как это кажется на первый взгляд, сколь уместное в данном случае. Я искренне восхитился проблесками гоголевского юмора, нашедшего свое отражение в создании художественных образов, процветающих на протяжении всего романа: странного маленького человека, походящего на плоскую тыкву, и контролёра, который порабощает близнецов».

      Jack Magnus, Readers’ Favorite

      «Оригинальная, болезненная история о социальной изоляции».

      Kirkus Reviews

      «Странно себе представить мир, в котором дети лишаются даже собственных имён…»

      Lisa Hill, ANZ LitLovers

      «Это гениальный роман, психологическая драма, которая буквально сбивает вас с ног и выворачивает душу наизнанку. Но пусть это не помешает вам насладиться данным произведением, переполненным прекрасными моментами вплоть до столь реалистичного финала, что едва прикоснувшись к ним, я почувствовал, как хлопаю в ладоши и поднимаю стакан кошерного виски».

      Mark Benjamin, Literary Flits

      «Эта блестяще написанная книга, которая временами всё-таки взывает к передышке. В своей уникальной манере Елисеев поднимает извечный вопрос, уже затронутый Достоевским: сколь велика ценность жизни отверженного и обездоленного человека, не способного прижиться в нашем обществе».

      Shelby Londyn-Heath, Surf’s Up Writers Bookshelves

      «Игорь Елисеев обладает обманчивым и, казалось бы, простым стилем письма, обычно не свойственным для столь сложных произведений, которым, тем не менее, удаётся сплести сложный гобелен из диалоговой и повествовательной форм – так, что его приятно читать. Его образ Веры и Надежды, не спускаясь во тьму безумства, является ярким выражением метафизического и идеалистического подхода».

      Stefan Vucak

      Раз-Два – это «наиболее оригинальная книга, какую я вам только могу порекомендовать».

      John, The Modern Novel

      «Любой, кто возьмётся за прочтение данной книги, может быть удивлен инновационным, своего рода экспериментально-театральным стилем повествования, по крайней мере, если сравнивать его с современными романами. Язык рассказчика, похоже, намеренно нарушает правила, чтобы донести до читателя глубоко трогательную историю девочек-близнецов».

      Tantra Bensko, автор романа «Glossolalia: Psychological Suspense»

      Негожихи

      Боже, как тут холодно. Ты выглядишь такой счастливой, когда спишь, а я только и думаю о том, что мёрзну. Почему же здесь так холодно? Всё никак не могу согреться как тогда, в той больнице, когда нас с тобой поместили в ледяную воду. Мы изо всех сил старались выбраться, цепляясь за края огромной ванны. Всё помещение было залито голубоватым светом, сквозь который всё ощутимей проступали бесцветные всевидящие очи Ивана Борисовича. Ты помнишь его? На двери его кабинета красовалась деревянная табличка с авторитетным званием, обязывающим весь персонал выполнять все его требования. Вода была обжигающе холодной; казалось, словно тысячи иголок впиваются в тело и проникают в душу; я никак не могла отдышаться и привыкнуть. Не помню, до каких пор это продолжалось, хотелось бы никогда не вспоминать. Затем случилась беда: ты сильно заболела и Иван Борисович распорядился поместить нас в изолятор. Лёжа на больничной койке, чуть приподнимая правый бок и прикрывая глаза, ты вдруг широко открывала рот и, задыхаясь, жадно глотала воздух; в твоей груди слышались хрипы и булькающие звуки, ты приподнималась на локтях, сплёвывала мокроты на пол и долго прислушивалась к зловещей тишине, пока тяжесть наших тел не становилась невыносимой. Встревоженная, я лежала рядом и никак не могла отделаться от щемящего чувства, будто ты умираешь… Вскоре следом за тобой заболела и я.

      Изолятор являл собой небольшого размера комнатку с небольшим зарешёченным окном под самым потолком; около стены располагалась старая скрипучая койка, справа от нас: проржавевший умывальник, маленькое зеркало и унитаз; а в углу стояла маленькая табуретка. Дверь наглухо закрывалась на ключ с внутренней стороны. Тарелки с едой на подносе нам доставляла тётя Маша – широкобёдрая, согбенная, кроткая