Созвездие Весов, или Рыцарь падшей королевы. Диана Кирсанова

с тобой, милый мой! Договорились не видеться больше… наедине.

      – Почему, почему, почему???

      – Мне страшно…

      – Что тебя пугает, Анюта? Что?!

      – Послушай, миленький, послушай – только не сердись… Мне кажется… что ты… нездоров.

      – Что?!

      – Милый мой, ты болен, ты нездоров… И я не могу вылечить тебя, нет, не могу! Тебе нужно…

      Я не дослушал – просто не смог. Сидел ослепленный. Та, единственная, кто существовал для меня, во всем мире, единственная во всем мире радость – сама, добровольно, отвергала мою любовь, мое сердце, всю мою жизнь – оскверняла ее, поносила-поганила самим предположением наличия какого-то медицинского диагноза! Она считала меня сумасшедшим!

      – Я убью тебя…

      Наверное, я сказал это вслух – я понял это по тому, как она отшатнулась от меня, как испуганно и беззвучно шевельнулись ее бледные губы…

      Я встал.

      – Ты сумасшедший…

      – Ты… ты называешь меня сумасшедшим – ты!!! Дрянь…

      Это тоже сказал я – это было совсем не то, что я чувствовал и думал на самом деле, но я понял, что сказал это, потому что услышал именно свой голос. Я не в состоянии был продолжать – так душил меня гнев, – и вдруг плотина прорвалась и вся моя ярость вырвалась наружу:

      – Это ты! Ты одна виновата в том, что произошло! Ты!!! Ты не отпускала меня от себя все эти годы, обволакивала, обвивала, околдовывала каждый день, каждую ночь! А потом – потом я вдруг стал тебе не нужен! Ты выкинула меня, просто вышвырнула за порог, как собачонку!!!

      Она попятилась. Лицо исказилось страхом – это подстегнуло меня. Никогда, никогда раньше я не мог думать, что она может так дрожать от страха – из-за меня! Из-за того, что я был рядом!

      Я схватил ее за плечи и начал трясти, как трясут дерево, чтобы с него упали плоды.

      – Оставь… Оставь… – говорила она через силу. – Ты сумасшедший, сумасшедший…

      Я выслушал бы все, что угодно, но эта ложь выводила меня из себя. Обвинения, которые она бросала мне в лицо, пробуждали во мне дрожь. Я негодовал. Пот струился по моим вискам.

      – Ты сумасшедший!

      Я отпустил ее и дал ей такую пощечину, что она упала, отлетев к стене. Голова ее ударилась об угол, но она обернулась ко мне и, поднявшись на руках, прокричала еще раз:

      – Ты сумасшедший!

      Я бросился к ней – готовясь принять новый удар, она непроизвольно подобралась, и неприкрытая враждебность, внезапно проявившаяся в этой оборонительной позе, окончательно сорвала меня. Обида, страх, ожесточение, внезапное осознание своего вечного одиночества – все это взорвалось перед глазами, слилось в одну ослепительно-белую вспышку, и, кинувшись к ней, чтобы помочь ей подняться, я вдруг стал бить ее так, как бьют мужчину…

      …Когда я пришел в себя, она по-прежнему лежала на полу, неловко прикрывая рукой половину лица, юбка наполовину задралась, на скуле был кровоподтек – она лежала на полу, не говоря ни слова, и смотрела на меня. Молча, страшно.

      Никогда она еще не смотрела на меня так страшно».

* * *

      Максиму Бардину,