Лунные драконы. Татьяна Корсакова

в ней, дело в нем самом, в том, что он чувствовал в этот момент. А он чувствовал ревность, вязкую и болезненно-острую…

      – Ядя, поезжай домой. Выспись, выкури трубку, выпей кофе. Тебе нужно прийти в себя. А к обеду возвращайся. Нет, лучше позвони мне предварительно, вдруг он еще не придет в себя.

      – А он придет в себя?

      Ильинский пожал плечами, успокаивающе погладил Ядвигу по узкой ладони:

      – А куда же он, голубчик, денется? Придет, конечно. Рано или поздно…

      В палату интенсивной терапии Ядвига попала лишь к вечеру. Она сидела на неудобном стуле, кутаясь в белый больничный халат, и не отрывала взгляда от человека, лежащего на высокой, похожей на операционный стол кровати. С забинтованным лицом и загипсованной рукой он был похож на мумию. Кажется, он спал. Ядвига боялась пошевелиться – пусть спит, ему нужно много сил. Вдруг мумия вздрогнула, застонала. Ядвига встрепенулась, подалась вперед.

      У ее судьбы не было лица, зато у нее были ясные, кристально-прозрачные глаза. Эти глаза смотрели на Ядвигу со смесью тоски и любопытства. Тоски было море, а любопытства – лишь капля.

      – Я думал, ты мне примерещилась, – голос был хриплый, чуть слышный. – Черный ангел сменил оперение и стал белым? – Мумия скосила глаза на ее больничный халат.

      Ядвига молчала.

      – Сними, в черном тебе значительно лучше.

      – Как скажешь, – она потянула за тесемки халата.

      – Зачем ты меня спасла? – В голосе послышался упрек.

      – Так получилось. А что, не нужно было? – Она совсем растерялась и теперь несла всякую чушь.

      Мумия заворочалась, послышался скрипучий смех.

      – Так получилось! Наверное, считаешь, что совершила благое дело, спасла заблудшую душу?

      – Я не знаю.

      Она действительно не знала. Не знала, что ответить этому странному, запеленатому в бинты человеку. Не знала, что он хочет от нее услышать.

      – Мне больно, – пожаловалась мумия. – Если бы не ты, мне бы уже не было больно, все бы закончилось…

      – Прости. – Пальцы запутались в тесемках халата. От острого больничного запаха закружилась голова.

      – А ты красивая, – сказала вдруг мумия, в прозрачных глазах загорелся странный огонь.

      Ядвига молчала. Ее судьба, полуживая, мучающаяся от боли, сделала ей комплимент, а она, возможно впервые в жизни, не нашлась, что ответить.

      – Приходи еще. – Огонек в глазах мумии мигнул и погас.

      Ядвига запаниковала, забыв о данном Ильинскому слове «сидеть смирно», вскочила со стула, склонилась над человеком на больничной койке. Долго всматривалась в пропитанные кровью спирали бинтов, пытаясь разглядеть под ними хоть что-нибудь.

      – Так ты придешь? – спросил он, не открывая глаз.

      Ядвиге показалось, что хриплый голос звучит прямо у нее в голове.

      – Я приду. Конечно, приду… – Она поцеловала мумию в бескровные губы и вышла из палаты.

* * *

      Его звали Аристарх Лисовский. Ему только-только исполнилось тридцать лет. Он был художником, вероятно, талантливым, но