Тайяна. Влюбиться в небо. Галина Гончарова

за ручки подержаться, сено помять – в Лесу ж нравы свободнее, это можно. А и стоит иногда…

      Рошер отмел в сторону ненужные мысли.

      – Схожу посмотрю, что у него и как. Погонят – так тому и быть. Рассказывай – как туда точно добраться? Овраг немаленький, да и сараи там в двух местах?

      И стражник послушно принялся объяснять, как дойти до места, где сегодня обнаружили тело. И – да, его еще не увезли. Пока мага вызовут, проверить на наличие сглаза или порчи, пока то-се, он ведь сразу сюда, а его напарник – к начальнику стражи, потом тот к градоправителю…

      Рошеру того и надо было.

      Поцеловал руку Эмине, схватил со стула плащ – и был таков.

* * *

      Дойти недолго, а вот подумать по дороге…

      А что его-то туда несет? Его это касается? Он стражник? Он вообще – кто? Поймав себя на этой мысли, Рошер даже с шага сбился. А ведь и верно – кто? Что? Зачем?!

      Но назад не повернул.

      Он и сам не смог бы внятно ответить на эти вопросы, разве что Тайяна бы помогла. Ей-то все было понятно. Рошер Вайст был рожден ищейкой. Охотничьей собакой, если хотите. Только в качестве дичи обречены выступать воры, убийцы и подонки. Стража для него была самым главным, он вкладывал всю душу в свою работу.

      Лишившись руки и с ней – смысла жизни (на что годна гончая без лапы?), Вайст потерял себя и принялся спиваться. Так собака лежит у конуры, отказываясь от воды и пищи и мечтая скорее сдохнуть, чтобы вновь прийти в мир молодым и здоровым щенком.

      Рошеру сдохнуть не дали. Вытащили, привели в чувство, помогли – и сатро Вайст опять встал на след. И это оказалось еще интереснее.

      Ну что он видел в страже? Мелкие кражи, поджоги, семейные склоки, пьяные драки? И где тут развернуться таланту? Где тут искать, собирать доказательства, размышлять, вычислять?

      В истории с Аэленой он получил сполна все эти возможности – и затянуло. Хуже вина, хуже смолки, хуже чего угодно. Так, видимо, чувствуют себя разломщики, не в силах отказаться от своего опасного промысла.

      И что ему нужно теперь?

      Да то же самое.

      Потому и встрепенулся Рошер на слове «убийство», потому и полетел, понимая, что делать там нечего, что выставят не глядя, что…

      А остановиться все равно не мог.

      А вдруг?..

      Его и не выставили, полагая, что если идет – то знает зачем. Рошер спокойно прошел через цепочку стражи к оврагу.

      Там было хорошо, спокойно, уютно, зеленая трава вымахала до пояса, в такой приятно поваляться днем, задумчиво глядя на небо и пожевывая былинку. Или спрятаться с любовником.

      Но здесь и сейчас речь шла не о любви.

      Мирно гудели пчелы, качались какие-то цветочки – и от этого контраста становилось еще страшнее. И по спине бежал морозец.

      Смерти нет? Философы могут говорить что угодно, но в этом овраге ее присутствие ощущалось особенно отчетливо.

* * *

      Она лежала в траве, скрытая от посторонних глаз, а рядом стоял на коленях градоправитель. В кои-то веки лойрио Эрену не было дела до того, как он выглядит в глазах посторонних.

      – Девочка моя… девочка… доченька…

      И