Чудеса в кастрюльке. Дарья Донцова

начала, – пояснила Ася, – ей же много лет.

      Аська демонстрировала редкостное отсутствие логики. Насколько я помню, Анна Васильевна не так давно справила шестидесятипятилетие, она намного моложе Розалии Никитичны, которая была в самом центре аферы.

      – Может, твоя бывшая свекровь разболтала подружкам?

      Аська пробормотала:

      – Розалия – могила, кладбище секретов. И потом, она же никуда не выходит, ни с кем не встречается.

      Я уставилась в окно. Если господь хочет наказать человека, он отнимает у него разум. Никуда не ходит, ни с кем не встречается… А телефон? Розалия Никитична болтает по нему сутками, просто висит на проводе. Где гарантии, что она не поделилась с кем-нибудь потрясающим секретом? Хотя если бы Ляльку украли, то похититель потребовал бы выкуп, непонятно почему негодяй решил обогатиться за счет Бабкиной. И Ася и Сережа достаточно хорошо зарабатывают, но этих денег семье едва хватает на жизнь. Никаких особых накоплений у них нет.

      – Вилочка, – забормотала Аська, – ты сумеешь, ты умная, ловкая, тебе все всегда удавалось, ты в нашем классе самая замечательная была. У тебя муж в милиции служит…

      Ну не дура ли? Умение расследовать детективные ситуации не передается половым путем, это же не СПИД и не гонорея!

      – Милая, любимая, – бубнила Ася на одной ноте с остановившимся взглядом, – найди мне Лялю, живую или мертвую, мне бы только взглянуть на нее, а то все время думаю, вдруг девочку мучают или на органы разделывают…

      У изголовья кровати запищал какой-то прибор, в палату вошел доктор.

      – Вам лучше уйти, – сказал он.

      Я послушно повернулась к двери.

      – Нет, – крикнула Аська. – Вернись!

      – Подождите, – велел доктор, – зря вы ее так разволновали. Кабы знал, что ее до такого состояния доведете, не пустил бы ни за какие пряники!

      Аська прошептала:

      – Наклонись.

      Я нависла над ее сине-бледным личиком и почувствовала резкий запах лекарств.

      – Если не станешь искать Ляльку, – прошелестела подруга, – покончу с собой, накоплю снотворных таблеток и съем да записку оставлю: «В моей смерти виновна Виола Тараканова». Живи потом дальше с этим камнем на шее.

      Если бы Аська была здоровой и произнесла эти слова, сидя на кухне, она мигом бы получила от меня пощечину и твердо сказанное:

      – Нет! Если хочешь, травись! В том, что случилось, никто, кроме тебя, не виноват!

      Но Бабкина находилась в реанимации, голос ее срывался, руки дрожали, ей было очень плохо, что извиняло ее беспардонность и хамство.

      – Я умру, – словно заклинание, повторяла Ася, – умру, если ты не поможешь, непременно умру.

      – Хорошо, я сделаю, что смогу, только не нервничай.

      Аська прищурилась.

      – Ладно, а теперь повторяй за мной. Пусть Тамарка попадет под машину, если не найду Лялю.

      – С ума сошла! – вскипела я.

      Вот мерзкая баба! Аська слишком хорошо меня знает, она понимает, что я никогда не нарушу подобную клятву. На собственное здоровье и безопасность могу наплевать, но не стану рисковать жизнью