Ледяной смех. Павел Северный

от Перми до Тавды без птичьих крылышек долетел.

      – Скажу те, голуба, по своему сибирскому понятию, что заплутал ты в понятиях о земле.

      – Коли я плутаю, так ты, сделай милость, по-братски выведи меня на правильную тропу своего понятия. Кто мы? Мужики. Это война нас в шинелки нарядила. А снимем их – и станем мужиками. А уж ежели у тебя в мозгах свечка за пятак горит, то тебе просто совестно не рассказать о своем понятии о земле.

      – Да, по правде сказать, и сам не хуже тебя плутаю.

      – А тогда помалкивай. В чужой разговор не встревай. Видал людей на Тавде?

      – Не слепой.

      – Видал, как страх их принаряжал в трусов? Про все забывали, лишь бы убежать от красных, да подальше.

      Видал, как с нашим братом все господа по-ласковому норовили разговаривать, за ручку здоровкались и прощались? Потому мы им надобились, у нас в ручках винтовочки, что при любом случае можем их под свою защиту принять. А теперь что видишь?

      Сибиряк более зло послал слюну через зубы, но промолчал на заданные вопросы.

      – Онемел? Потому опять понимаешь, что у всех, кто на посудине, на тебя надежда. У пролетов мы с тобой стоим, а пассажиры всяких сословий чаи гоняют, стерлядку на пару винцом запивают, а нам в благодарность, что бережем их, чарочки не подносят.

      – А ты отдай им винтовку и садись с имя за стол.

      – Я винтовку до самой смерти не отдам. Да они и держать ее не умеют. Они за веру, царя и отечество своей кровью вшей не поили. Они шепотком эти слова промеж себя произносили, а я за Отечество с начала войны немцев убавлял со свету.

      – Будет про то.

      – Нет, не будет. Хочу плескать мысли в словах, хочу понять, почему Россия на двое раскололась у одного русского народа?

      – На крестьянской стороне правда. Единой должна быть Россия.

      – А красные о чем толкуют. Тоже про единую.

      – Мне их понятие знать неинтересно. Мое дело – в Сибирь их не допустить. По мне пусть возля Сибири свою власть разводят. В Сибири большевикам с их властью делать нечего. И боле от меня никаких высказов не жди.

      – Может, ты и тем недоволен, что я в твою Сибирь плыву?

      – У тебя винтовка. Должен помогать сибирякам не допускать до нашей земли большевиков.

      – А, к примеру, спрошу. Выйдет по-твоему. В Сибирь красных не допустим, так ты в благодарность за помощь со мной своей землей поделишься?

      – Пошто делиться-то?

      – Да за помощь мою винтовкой?

      – Ну об этом начальство решит. Его забота – всех землей оделить. У нас земли много. Корчуй тайгу и владей.

      – Неплохо рассудил. Только и я судить умею.

      – Твое дело – Колчаку служить верой и правдой, а у него ума хватит, как за службу с тобой землей расплатиться.

      – Тогда уж скажи, как с чехами он поступит? Они тоже помогают.

      – С имя расчет не землей. Им хлеба и золота дадут, а этого добра у Колчака хватит.

      – Велишь понимать, что выращенный тобой хлебушко тоже на расплату пойдет?

      – Ежели его откупят у меня. Я до родных мест дойду и с меня хватит.

      – С бабой спать