Весёлый Пушкин, или Прошла любовь, явилась муза…. Лора Мягкова

в классе сочинение: «Восход солнца». В то время подобная тема была любимой для учителей словесности. Все ученики уже закончили сочинение и сдали учителю. Остался один рассеянный и нерасположенный в эту минуту писать о таком возвышенном предмете лицеист. Юноша вывел на листе бумаги одну только строчку: «Се от Запада грядет царь природы…».

      – Что же ты не кончаешь? – спросил автора этих слов Пушкин, прочитав написанное.

      – Да ничего на ум не идет, помоги, пожалуйста, все уже подали, за мной остановка!

      – Изволь!

      И Пушкин быстро завершил начатое сочинение:

      И изумленные народы

      Не знают, что начать:

      Ложиться спать

      Или вставать?

* * *

      Однажды император Александр, проходя по классам лицея, спросил:

      – Кто здесь первый?

      – Здесь нет, Ваше Императорское Величество, первых, все вторые, – молниеносно ответил Пушкин.

* * *

      В Лицее у Пушкина за отличное знание французского языка и литературы было прозвище Француз. Несмотря на блестящее владение русским и французским языками и завидное знание образцов классической литературы, юный Пушкин имел слабость – частенько использовал ненормативную лексику в общении среди сверстников, за что и был отмечен эпиграммой:

      А наш француз

      Свой хвалит вкус

      И матерщину порет.

* * *

      Друг и однокурсник Пушкина по Императорскому Царскосельскому лицею, декабрист Иван Иванович Пущин, вспоминал:

      «Сидели мы с Пушкиным однажды вечером в библиотеке у открытого окна. Народ выходил из церкви от всенощной. В толпе я заметил старушку, которая о чем-то горячо с жестами рассуждала с молодой девушкою, очень хорошенькою. Среди болтовни я говорю Пушкину, что любопытно бы знать, о чем так горячатся они, о чем так спорят, идя от молитвы? Он почти не обратил внимания на мои слова, всмотрелся, однако, в указанную мною чету и на другой день встретил меня стихами:

      От всенощной вечор идя домой,

      Антипьевна с Марфушкою бранилась;

      Антипьевна отменно горячилась.

      «Постой, – кричит, – управлюсь я с тобой!

      Ты думаешь, что я забыла

      Ту ночь, когда, забравшись в уголок,

      Ты с крестником Ванюшею шалила?

      Постой, о всем узнает муженек!» —

      «Тебе ль грозить! – Марфушка отвечает:

      – Ванюша – что? Ведь он еще дитя;

      А сват Трофим, который у тебя

      И день, и ночь? Весь город это знает.

      Молчи ж, кума: и ты, как я, грешна;

      Словами ж всякого, пожалуй, разобидишь;

      В чужой соломинку ты видишь,

      А у себя не видишь и бревна».

      «Вот что ты заставил меня написать, любезный друг», – сказал он, видя, что я несколько призадумался, выслушав его стихи, в которых поразило меня окончание. В эту минуту подошел к нам Кайданов (преподаватель истории), мы собирались в его класс. Пушкин и ему прочел свой рассказ. Кайданов взял его за ухо и тихонько сказал: «Не советую вам, Пушкин, заниматься такой поэзией, особенно кому-нибудь