Влюбиться в эльфа и остаться в живых. Александр Талал

на жердочке верхней кромки очков-половинок изучали Женю из-под выгнутых мохнатых бровей. – Однофамилица?

      Женя никогда не понимал, шутит Николай Петрович или не умеет.

      – На обратной стороне посмотрите.

      Николай недоверчиво покачал головой. Перевернув дэзовский счет за коммунальные услуги, он долго не мог сообразить, что перед ним находится, глядя на рисунок вверх ногами. Когда он начал перебирать пальцами по краю бумаги, чтобы восстановить оригинальное видение художника в положение правильной вертикальности, Женя почувствовал, с трепетом в поджелудочной железе и ее окрестностях, что сейчас многое встанет на свои места, и не только его рисунок. Николай зашамкал зубами – примета надвигающейся ярости (в некоторые приметы Женя верил и поспешил переложить дырокол со стола на шкаф) – и медленно снял очки.

      – Ты – клоун?!! Или фокусник?!!

      За закоптелым стеклом вздрогнули голуби; один из них внезапно развил хроническое недержание желудка. В кабинете дальше по коридору молоденькая курсантка уронила кофейник и приняла решение пойти учиться на косметолога.

      – Что ты мне тут намалевал?!! Я что, всю Москву в лицо знаю?!! Иди, иди с глаз моих!!!

      Прежде, чем тирада была закончена, Женя успел покинуть здание, в несколько шагов одолев коридор и два лестничных пролета. В бессильной ярости Николай ухнул кулаком по столу. Пустой кабинет глухо ухнул в ответ. Как это часто случается в отношениях, Чепурко не имел ничего против стола конкретно, но адресовал ему приступы сильных эмоций, предназначенных для других.