Ричард Длинные Руки – виконт. Гай Юлий Орловский

Понимаю, – проронил он. – И быстро, верно?.. У вас… хороший конь. Ваше имя, благородный рыцарь?

      – Ричард Длинные Руки.

      – Титул?

      Я развел руками.

      – Пока без титула. Ричард де ля Амальфи, по имени первого замка, который я приобрел.

      За столом наконец и другие обратили на меня внимание, а сэр Уильям поинтересовался с затаенной усмешкой:

      – Прежний хозяин уступил задешево?

      – Всего за пару ударов меча, – ответил я любезно и холодно посмотрел на хихикающих присяжных. – Самая надежная плата.

      Хихиканье смолкло, сэр Уильям усмехнулся, кивнул.

      – Вы допущены до участия в турнире, сэр Ричард де ля Амальфи.

      Я спросил, все еще не веря, что все так просто:

      – А как же насчет двадцати справок о десяти поколениях предков, группе крови, квитанции об уплате за воду…

      Твердые, как камень, губы турнирного бойца чуть раздвинулись в сдержанной усмешке.

      – Сэр Ричард, это я решаю, кого допускать, а кого нет. Ваше благородное происхождение написано у вас на лице. Думаю, что и титул у вас есть, но если вы по каким-то причинам хотите его скрыть – ваше дело. С кем желаете сразиться?

      Я развел руками.

      – Никого не знаю, я вообще-то впервые на турнире, потому любезно оставляю выбор другим участникам. Повешу-ка я свой щит здесь вместе со всеми. Кто восхочет переломить со мной копье, вам скажет.

      Его улыбка стала шире.

      – Впервые на турнире? Ну-ну, так и запишем. Я тоже люблю неожиданности.

      Я повесил свой щит скромно с краешку, за спиной слышал зычный голос сэра Смита, рыцарь-усач предпочел рассказывать о своем участие в битвах за Лепано и Куленго, и, когда я закончил устраивать щит, за спиной раздался мощный вздох облегчения: Смит все же боялся, что его могут не допустить до участия в схватках.

      Мы уже входили в ворота постоялого двора, как вдруг раздались испуганно-восторженные крики. Со стороны городских врат возник странный зеленый свет – чистый и ясный, но вместе с тем тревожный, заставляющий сердце сжиматься в предчувствии беды. Оттуда в нашу сторону неспешно едут на огромных боевых конях могучие рыцари. Они почему-то показались мне пришедшими из другого мира: в стальных панцирях искуснейшей выделки и голубоватого цвета, у всех с плеч красиво ложатся на конские крупы дорогие плащи, длинные копья чуть-чуть светятся синеватым огнем, особенно – наконечники, шлемы гладкие, без чеканки, но поднятые забрала говорят о необыкновенно искусной работе оружейников.

      Среди зевак прокатился почтительный ропот:

      – Глядите, на гербе… это что за девиз?

      – Это какие-то дальние…

      – Вот у того на щите написано «Ардр»… Это что?

      – Какой Ардр!.. Где Ардр?

      – Разуй глаза, вон у того толстого…

      – Братцы, так это же… из-за самого Перевала!

      По толпе прокатился изумленно-потрясенный вопль, многие из зевак покинули места и побежали по улице, прижимаясь к домам, глаза их жадно рассматривали