Индустрия счастья. Как Big Data и новые технологии помогают добавить эмоцию в товары и услуги. Уильям Дэвис

отношение между физическими объектами и психическими ощущениями, тогда как на расстоянии в 10 000 миль от него Джевонс делал нечто похожее, стремясь, однако, определить денежную стоимость драгоценного металла. Если бы между тремя вещами – разумом, удовольствием и деньгами – можно было бы обнаружить какую-то математическую зависимость, то наше понимание рыночной экономики стало бы более глубоким.

      Будучи в Австралии, Джевонс продолжал читать книги по психологии, изучая работы Бентама и другого английского психолога – Ричарда Дженнингса. Он не особенно интересовался экономикой, в которой в то время доминировала фигура Джона Стюарта Милля, и предпочитал традиционную «классическую политическую экономию», чьим основоположником являлся Адам Смит. Классические политэкономисты занимались серьезными материальными и политическими вопросами о том, как увеличить производственный потенциал наций на основе свободной торговли, разделения труда, агропромышленной политики и роста численности населения. Они всегда выступали за свободные рынки из-за того, что последние рассматривались как способ увеличить производство. Если целью общества являлось обогащение, то ресурсы, которые им необходимо было изучить, представляли собой физические объекты: рабочая сила, пища, недвижимый капитал, земля. Классические экономисты не особо задумывались о психологических вопросах, таких как чувства или счастье. По их мнению, главная задача экономики – это поиск наиболее эффективного способа использования природы.

      Однако пока Джевонс жил в Австралии, стали появляться признаки возможного изменения основ политэкономии. Дженнигс был психологом, однако в его работе 1855 года под названием «Естественные элементы политической экономии» делалось предположение, что экономика больше не может игнорировать психологию. Если учесть, что рабочая сила полагалась центральным понятием в классическом экономическом взгляде на капитализм, то наука не могла не согласиться с тем фактом, что рабочие испытывают различные виды боли и страдания в течение дня, и это отражается на их производительности.

      Про скучную или монотонную работу часто говорят: «последний час – самый долгий». Дженнингс пришел к такому же выводу в отношении физической нагрузки: чем дольше человек выполняет задание, тем тяжелее оно ему дается. Его выводу вторит наблюдение Фехнера: чем дольше держишь предметы, тем тяжелее они кажутся. Такие предположения были связаны с растущей тревогой промышленников о том, что рабочие переутомляются, и, следовательно, главный источник обогащения – рабочая сила – постепенно истощается. В XIX веке произошел всплеск странных экспериментов, посвященных усталости, с целью найти эргономичные решения этой проблемы [51]. И поскольку данная тема связана с субъективным восприятием (например, упражнение, которое в ходе выполнения становится все более болезненным), то капиталисты впервые начали интересоваться тем, как мы думаем и что мы чувствуем.

      Таким

51

Anson Rabinbach, The Human Motor: Energy, Fatigue, and the Origins of Modernity, Berkeley: University of California Press, 1992 г.