Синий мопс счастья. Дарья Донцова

снаружи, и теперь я самым тщательным образом, прежде чем двинуться к лифту, осматриваю дверь. Но вот завтрак! Я очень хорошо помню, что в тот день проспала, домашние сами собирались кто на работу, кто на учебу, никакого пакета с печеньем в рюкзак мальчика не клала!

      – Кирюша, – осторожно спросила я, – тебе завтрак не показался странным?

      – Да нет, – он пожал плечами, – впрочем, мне больше нравятся глазированные сырки, чем печенье с булкой, но я просто идеальный ребенок, ем, что сунули.

      – Значит, ничего особенного?

      – Нет.

      – Совсем?

      – Абсолютно. А в чем дело?

      – Да так просто…

      – Нет уж, отвечай!

      – Видишь ли, я не клала тебе в сумку еду.

      – Кто же ее положил?

      – Ну… надо спросить у наших. Может, Катя?

      – Мама в тот день дежурила.

      – Точно. Тогда Юля или Сережка.

      – Да ты чего, – засмеялся мальчик, – еще про Костина вспомни или на собак погреши!

      – Действительно, – протянула я, – откуда же появился пакет?

      – Не знаю, – тихо ответил Кирюша.

      Я молчала.

      – Слушай! – вдруг воскликнул он. – Была одна странность.

      – Какая?

      – Помнишь, год назад я раздавил в рюкзаке йогурт и пришлось выбрасывать тетради?

      – Было дело, ужасная картина. Как назло, десерт оказался с черникой.

      – И что ты мне велела?

      – Никогда не засовывать завтрак во внутреннее отделение.

      – Верно. И я больше не кладу бутерброды вместе с учебниками.

      – Ну и что? Я вытащила остатки еды из внешнего кармана!

      – Правильно, я положил туда несъеденное, но первоначально печенье, булка и сок кантовались на книгах.

      – И кто поместил харчи туда?

      – Понятия не имею, – вздохнул Кирюша.

      – Ты за портфелем следишь?

      – Ну…

      – Да или нет?

      – Бросаю его на пол, возле класса, чтобы постоянно с собой не таскать, – признался Кирюшка, – а чего его стеречь? Кошелек и мобильный выну, остальное никому не надо. Может, кто перепутал и свою хавку ко мне пихнул? Ранцы-то у многих одинаковые!

      Внезапно я вздрогнула. Цыганка! Это она! Сначала отравила Аду, потом подсунула яд мальчику. Зачем? Чем ей насолили мопсиха и парнишка? Хотя Аду отравили на день раньше…

      – Скажи, ты ни с кем в последнее время не ругался?

      – С Анькой Левитанской подрался, – признался Кирюша, – но она сама виновата, чес слово. Дразнила меня, дразнила и получила в лоб.

      – Это ерунда, я имею в виду на улице, с посторонними людьми. Ну, допустим, подошла к тебе цыганка и предложила погадать, а ты ей нагрубил. Не было такого?

      Кирюша вытаращил глаза.

      – Не. Никакие гадалки ко мне не приставали.

      – Точно?

      – Конечно. А в чем дело?

      – Ничего, потом объясню, – пообещала я, вставая, – ты лежи смирно, и вот что – если вдруг принесут пакет с едой, ничего не ешь. Никто из наших не станет передавать тебе сладости через нянечку, сами в палату доставим.