Холодный человек. Алексей Атеев

нельзя, знающим тоном сообщала Бурдымагина. Это можно сделать лишь в один день в году. Вернее, в ночь. А именно на Ерофея-мученика, семнадцатого октября. Надо прийти на могилку глухой ночью, но до первых петухов, раздеться донага, встать к ней спиной, обернуться три раза вокруг себя и попросить:

      Ты, ты, дух нечистой красоты (назвать его по имени),

      помоги

      Мне, убогому (назвать себя), и по разуменью строгому

      не нашли в меня тоски

      Из-за гробовой доски. Буду я тебе служить,

      но и мне чтоб не тужить.

      И вдвоем с тобою мы повредим другим умы.

      А себе хочу желать: мне б

      Ума не потерять.

      Потом нужно поклониться три раза, но опять же, стоя спиной к могиле или к гробу, где лежит тот, которого просишь.

      – А дальше? – прерывающимися от волнения и ужаса голосами спрашивали у Кати подружки.

      – А дальше все, – важно отвечала она. – Если все пройдет правильно, покойник станет вам помогать.

      – А если неправильно?

      – Нужно искать другого заложного. С этим – всё. Больше не захочет являться.

      – Да как же узнать?!

      – Оно само покажет, услышал мертвец или нет. Так мне бабуся моя сказывала, а бабуся в таких делах волокет. Даром, что ли, ворожеей в округе слывет…

      Вера и сама удивилась, насколько четко сохранился в памяти рассказ Катюшки. Словно не прошло с того времени почти пятнадцать лет. Стояло жаркое лето. Девчонки валялись на траве рядом со склепом семейства фон Торнов. Одуряюще пахла отцветающая сирень. В ее горьком аромате отчетливо прослеживался запах тлена, отчего на душе присутствовала непонятная тоска. Но, возможно, эта неясная грусть явилась результатом рассказа Катюшки.

      А ведь сегодня как раз семнадцатое октября, неожиданно пришло в голову Вере. Ее словно током ударило. До первых петухов – это до какого же времени? Часов, наверное, до двух, до трех… И что же из этого следует? Да ничего, конечно. Так просто… Взбредет же в голову.

      Вера вновь постаралась заснуть. Она повернулась на правый бок и закрыла голову подушкой. Шум дождя и скрежет веток пропали. Но тишина оказалась настолько гнетуща, что она вновь вернулась в первоначальное состояние. Мысли о Катюшке и ее рассказе никак не желали покидать сознание. Кладбище, старинные надгробья, мертвый запах догнивающей сирени… А может, в этой жутковатой истории имеется доля правды? Не, бред! Какая там, к черту, правда! Детские сказки! Однако можно проверить, словно прошептал кто-то во тьме.

      До первых петухов… Сколько еще осталось?

      Вера взглянула на табло электронных часов. Только половина двенадцатого, а казалось, городские куранты пробили одиннадцать так давно.

      И все же…

      А что все же?

      Можно сходить.

      Уж не свихнулась ли ты? В такую погоду! И дорога туда давно забыта. Да хоть бы и помнила ее, в такой дождь и в полную темень и двух шагов не сделать.

      Но