Лифшиц / Лосев / Loseff. Сборник памяти Льва Лосева. Отсутствует

вестен англоязычной публике после иммиграции в США как литературовед и профессор-славист. Следуя заданной этими тремя именами канве, сборник содержит биографические, литературные и научные материалы.

      Первый раздел включает ранее не публиковавшиеся или малоизвестные прозаические тексты Лосева. Сюда вошли ответы на составленную журналистом и писателем Марком Поповским анкету о литературной эмиграции и развернутое интервью, которое было опубликовано в израильском литературном журнале «Окна» в 2004 году и с тех пор не перепечатывалось. Здесь же мы публикуем текст доклада, с которым Лев Лосев выступил на конференции в Сан-Франциско в декабре 1979 года и в котором он оспаривает традиционное представление об «эмигрантской» литературе. Завершают этот раздел отрывки из хранящегося в архиве Нотр-Дамского университета рукописного дневника Льва Владимировича за 1974 и 1975 годы.

      Во втором разделе помещены стихотворные посвящения Лосеву, которые принадлежат перу его бывшей студентки Шаны Смит и друживших с ним поэтов: Михаила Еремина, Бахыта Кенжеева и Алексея Цветкова.

      Третий раздел состоит из воспоминаний друзей, коллег и учеников Лосева. Четвертый раздел – научный. Сюда вошли статьи о поэзии самого Лосева, о творчестве его друзей и важнейших для него авторов (Иосифа Бродского и Михаила Еремина) и работы на темы, входившие в круг его научных интересов.

      Составители выражают искреннюю признательность всем, кто помог нам в подготовке этого сборника. Мы особенно благодарны Нине Лосевой и Дмитрию Лосеву за советы и поддержку; Наташе Ляндрес, директору архива Нотр-Дамского университета, за разрешение опубликовать архивные материалы; наследникам Бориса Эндера за разрешение опубликовать его иллюстрации к «Двум Трамваям» О. Мандельштама; Альфие Раковой за помощь в расшифровке рукописных материалов и Якову Клоцу, подготовившему к публикации неопубликованный доклад и фотографии Лосева; Наташе Шарымовой (Вайнер) за разрешение опубликовать ее фотографии и помощь в подготовке фотографий к публикации.

Михаил Гронас, Барри Шерр

      Публикации

      [Из дневников 1974–1975][1]

      [май 1974]

      8. V. Читаю «Игру в бисер» Германа Гессе (Das Glasperlenspiel). Интеллектократическая утопия, с характерными для утопии любого порядка наивностями: на<пример> решение сексуальных проблем молодежи в Касталии: там де существовал обычай поздно выдавать замуж бюргерских дочек. С педантично распланированными немецкими страстями. Последнее не в упрек. Это не великое художественное произведение, так как не одухотворено большой пластической силой, образы не более чем тезисы, слегка оформленные в живую фигуру. Резкий контраст с предыдущим чтением – «Поэзией и правдой» Гете, чья духовная жизнь естественно имманентна от материальной. Или с Т. Манном, который с несравненным, чарующим изяществом создает свой кукольный театр и разыгрывает спектакль. «Игра», скорее большое эссе о границах интеллектуализма и духа, и ограниченность первого показывает очень убедительно. Второе же можно изобразить только в формах высокого художественного творчества, о которых автор знает, но которыми не владеет. Одно ясно, что не только душе непозволительно лениться, но и интеллекту и хотя границы его очевидны, но добраться до них как и до любых границ мира сего невозможно. Но стремиться нужно. Возвращаясь по житейской ассоциации (оторвешься от книги, чтобы послушать свежую информацию) к своему «фельетонистическому веку», вдруг видишь, как предопределен общий политический провал среднего государства (всесокрушающей варварской мощью оно уже не обладает, а в интеллектуальных играх стоит заведомо ниже более цивилизованных партнеров – как в персональных поединках, так и в играх).

      9. V, четверг. Приезжала мама, жаловалась на Илью[2], на жизнь в коммуналке, на болезни и бедность. Успокаивал. Проводили ее по сырой дороге на автобус у дома <нрзб>. Спал после обеда. Написал Иосифу (скомпоновал письмецо из кусочков заготовок).

      10. V, пятница. После завтрака по холодной пасмурной непогоде с Митей[3] в Рощино. Огромная развалюха на краю леса, кусок которой приобрели Михайловы[4]. Но внутри (несмотря на холод, ремонт и переустройство) что-то ностальгически приятное – старая петербургская квартира – простор, высокие двери с медными ручками, сумрачность, зеркало, шкаф, картина в раме… Вернулись к обеду. Митенька вздыхал о домоземлевладении, к которому испытывает истинную тягу. Нина с Машей[5] побеседовали, пока дети гуляли с Машей Крыжановской[6]. Они уехали около пяти. Читал Гессе. Слушал радио. Делал опыты с релаксацией. Не знаю, получается ли, но отдохнул и соснул, и был бодр потом. Гулял вечером: море отступило чуть не к Кронштадту, обнажив бескрайнюю тоскливую россыпь валунов, над которой сшибаются визгливые стаи чаек.

      11. V, суббота. Сон (под утро): Я – тренер хоккейной команды, в которой кое-кто из моих друзей. Кто-то из них меня подвел – манкирует игрой (кто – не могу вспомнить, те, кого перебираю, все не те). Но я беру перерыв (как в баскетболе) и хочу произвести замену

1

Публикуется по рукописи из Отдела особых собраний библиотек Хезбурга Нотр-Дамского университета.

2

Ася Генкина, мать Льва Лосева. Ее второй муж, Илья Мейзеров.

3

Дмитрий Лосев, сын Льва Лосева.

4

Семья поэта Юрия Михайлова, друга Льва Лосева.

5

Нина Павловна Мохова, жена Льва Лосева, и Мария, их дочь.

6

Мария Крыжановская, друг семьи Лосевых, внучка Евгения Шварца.