Никогда не говори: не могу. Сергей Донской

«Mothersuckers». – Вот и скажи мне, почему у этих великовозрастных оболтусов головы крошечные, как у младенцев? Их что, специально на эстраду по такому принципу отбирают?

      Познания Рыбкина о современной эстраде были весьма скромными. Прежде чем ответить, ему пришлось основательно прочистить горло.

      – Думаю, гм, все дело в вязаных шапочках, которые они носят, – предположил он. – Шапочки тесные, а остальная одежда просторная. Вот и создается, гм, иллюзия.

      – Да уж, – пророкотал Молотов. – Сплошной иллюзион, а не культура. Куда ни глянь, всюду химеры, всюду хренотень. Звук убавь.

      – Слушаюсь, товарищ генерал.

      Рыбкин поспешно нажал кнопку на дистанционном пульте. Голоса троицы сделались почти неразборчивыми, но начальник Департамента контрразведки ФСБ показал жестом: еще тише.

      В каждом его движении сквозила привычка властвовать, сдерживать которую Молотов умел, но не любил. Одетый в малоприметный костюм цвета мокрого асфальта, он держался так, словно находился при парадной генеральской форме, с рядами орденских колодок и Золотой Звездой Героя Советского Союза на груди. Обширную лысину, образовавшуюся еще до распада СССР, генерал старательно маскировал длинными прядями волос, зачесанными от левого уха к правому. Когда прическу Молотова трепал ветер, она приобретала довольно карикатурный вид, так что он предпочитал проводить время в закрытых помещениях. По этой причине цвет его широкого, грубого лица имел землистый оттенок.

      Что касается капитана Рыбкина, то сегодня, как никогда, ему хотелось вырваться куда-нибудь на простор и завеяться подальше от генеральского кабинета. Его ладони были влажными, словно он не пластмассовый пульт в руках держал, а обмылок. Всякий раз, когда Молотов обращался к нему, Рыбкин обмирал, а когда выдавалась передышка, осторожно выпускал накопившийся в груди воздух, складывая пересохшие губы трубочкой.

      Ф-ф-фуууххх…

      Ему еще никогда не приходилось находиться с глазу на глаз с руководителем такого ранга. Если Директор ФСБ напрямую подчинялся Президенту, то генерал-полковник Молотов находился в непосредственном подчинении у самого Директора. Таким образом, он являлся вторым по значению контрразведчиком страны. Много это или мало? Рыбкину хватало с лихвой. Рубаха под пиджаком промокла насквозь, а ведь это было только начало. Подборка видеосюжетов о трагедии в ночном клубе «Приход» занимала около сорока пяти минут чистого времени.

      «Скорей бы уж конец, – тоскливо подумал Рыбкин. Вслед за этой мыслью мгновенно всплыла следующая: – Для кое-кого конец уже настал, причем полный. И одежда этих несчастных пропиталась вовсе не потом, а кровью. Так что не трясись как овечий хвост, капитан Рыбкин. Держись с достоинством, капитан Рыбкин. Ведь не съест же тебя Молотов, в конце концов».

      Всмотревшись в цифры, пляшущие на экране, он проглотил слюну и осторожно произнес:

      – Товарищ генерал, до начала акции секунд двадцать всего осталось. Звук прибавить?

      – Останови изображение, – ворчливо распорядился Молотов. – Покажи точку взрыва.

      – Примерно