На секретной службе. Сергей Донской

их за усы, подул в мордочки. Сонные крохи реагировали вяло, и Макс насупился. Он не был уверен, что это подходящий выбор.

      – По полтинничку каждый, – заискивающе сказала хозяйка, толстая баба с отекшим лицом и тумбообразными ногами. – Вы только поглядите, какая прелесть!

      Такие перезрелые толстухи в Одессе встречались на каждом шагу, хотя хорошеньких женщин тоже хватало, даже близ пропахшего рыбой Привоза. В этом южном городе, как в Греции, имелось все. Кроме горячей воды и свободной наличности, как мысленно отметил Макс, прежде чем язвительно осведомиться:

      – Не много ли просите за своих кабанчиков?

      – Какие кабанчики, – обиделась баба, – я продаю котят, чем вы только слушаете!

      – Я слушаю правильно, я слушаю цену, которую вы мне назвали. Котята не могут столько стоить.

      – Это же чистопородные персы!

      – Да хоть французы.

      – Ладно, червонец сбрасываю. Устраивает?

      Нет, подумал Макс, не устраивает. Котята еще слепые совсем, слабенькие, толку от них немного.

      Он ткнул пальцем в корзинку, стоящую на асфальте:

      – А там кто? Надеюсь, не телята?

      – Цуцики, – с гордостью поведала сухопарая тетка, которой принадлежала корзина. – Вы кобельками интересуетесь или, прошу прощения, сучками?

      – Сучки по Дерибасовской гуляют, – угрюмо заметил ее сосед справа, жилистый мужик с глазами недоопохмелившегося алкоголика. – Рупь – штучка, десять – кучка. Пользуйся – не хочу. Хоть с проглотом, хоть с тройным поворотом.

      – Уй, какой специалист выискался! – фыркнула тетка. Это было произнесено именно тем тоном, каким должны разговаривать жены недоопохмелившихся алкоголиков. Жены, твердо знающие, что рано или поздно их мужья свою норму выполнят и перевыполнят. Носящие свои синяки, как боевые награды. Вроде бы смирившиеся со своей долей, но тем не менее опасные, как тот крысиный яд, который у них всегда наготове.

      – Не вмешивайся в чужой разговор, Венерка, – строго предупредил муж.

      – А ты, Яшка, не суй свой нос, куда тебя не просят, – парировала жена. – Ты же суешь нос буквально куда попало! Когда я была молодой, мне это нравилось, но теперь это просто неприлично.

      Мысленно пожелав словоохотливой чете помереть в один день и как можно скорее, Макс полюбовался щенячьим выводком, поднесенным к его носу. Из корзины нестерпимо воняло собачьим дерьмом и почему-то селедкой.

      – Миленькие, правда? – спросила тетка, вороша щенков красной, будто ошпаренной пятерней.

      Макс отодвинул корзину подальше:

      – Сколько вы за них хотите?

      – Это чистопородные ризеншнауцеры, – привычно соврала тетка.

      – Сколько хотите? – сухо повторил Макс.

      – Когда у человека есть собака, человеку живется легче, – философски заметил ее муж. – Всегда есть, кому сказать: «Закрой пасть и не гавкай».

      – Сколько? – рявкнул потерявший терпение Макс.

      Как