Код розенкрейцеров. Алексей Атеев

и сам могу купить, – сказал Валек, прикрывая кружку ладонью.

      – Обижаешь! За старую дружбу! Че ты, в натуре?

      Валек и сам устыдился своего поведения. Что это с ним? Вроде как скурвился?

      – Ладно, наливай! – пробурчал он.

      – Другой базар!

      – Валентин, ты идешь? – позвали с соседнего столика товарищи по бригаде.

      Валек замялся:

      – Нет, ребята. Я, пожалуй, останусь. Вот друга старого встретил…

      – Молодец, – тихо сказал Ушастый. – А потолковать нам и вправду нужно.

      Валек залпом выпил водку, запил ее пивом, сплюнул на пол. Он уже понял, что разговор будет не из приятных.

      – Сейчас, конечно, масть сменилась, – осторожно начал Ушастый, – многие урки отходят от закона. Я вот тоже подумываю.

      – Ты?! – удивился Валек. – На понт берешь?

      – Сука буду. – Ушастый исполнил характерный жест, чиркнув себя большим пальцем правой руки по горлу, а потом зацепил ногтем зубы. – Ты вот правильно сказал: восемь ходок, даже девять. А что я имею? Туберкулез и язву! Но, в отличие от тебя, я уже не молод. Что же мне, на завод идти? «Вира-майна» кричать?

      «И это знает, – без особого удивления подумал Валек, – видать, давно пас, а не случайно здесь столкнулись».

      – Так вот, – продолжил свои излияния Ушастый, – я подумал: пора и на покой. Ну сколько я еще протяну? Лет семь-десять. В лучшем случае, пятнашку. А на какие шиши? «Гоп со смыком – это буду я…» – вдруг пропел он. – Нет, Валек! Побираться не буду! Лучше в петлю!

      Валек в упор взглянул в глаза Ушастого. Глаза были холодные и серьезные, и, хотя в голосе старого вора звучал надрыв, в них читалась не слезливая пустота, а упрямая сила.

      – И что же ты надумал? – с интересом спросил Валек.

      – Последний скачок сделаю – и на покой.

      – Ну ясно. Сначала последний, потом самый последний, потом последний в жизни, потом…

      – Ты не смейся! Сказал, последний – значит, последний!

      – Допустим. Но даже самую богатую хату бомбануть – на сколько хватит? От силы на год. А потом? Снова на дело?

      – Нет, корешок ты мой любимый, эта хата, которую я надыбал, не просто богатая – золотая… – Ушастый оглянулся по сторонам. – Давай-ка на выход. Здесь толком не поговоришь. – Он отставил недопитую кружку и двинулся сквозь гудящую толпу. Валек нехотя пошел следом.

      – Я знаешь чего надумал, – продолжал Ушастый дорогой. – Возьму хату, и в Сочи. Или, там, в Анапу. Куплю домишко, найду вдовушку и буду остаток дней на печке ж… греть.

      – Бабки большие нужны, – отозвался Валек.

      – Верно, сынок, верно! Бабульки нужны крутые. И они будут!

      Валек усмехнулся, но промолчал.

      – Чего лыбишься?! – свирепо крикнул Ушастый. Несколько прохожих обернулись на них.

      – Легче, Михалыч, легче. Чего меня на бас брать? Ну возьмешь ты хату, пусть даже золотую, а потом? Какая-нибудь Дуська-Машка вложит и – «там за горами Магадан…»

      Ушастый скрипнул зубами, но промолчал.

      Некоторое время они шли молча. Вдруг Ушастый резко остановился.

      – Валек, –