Пенсионер. История третья. Нелюди. Евгений Борисович Мисюрин

нул из руки пьяницы почти пустую бутылку и подозрительно её понюхал.

      – Ты говорить-то можешь?

      Витёк в ответ молча кивнул головой.

      – Тогда говори, что в бутылке?

      – Эта… моё из’бр’тение.

      – Самогон что ли?

      Очередной кивок.

      – Витёк, вот как ты умудряешься? Ни дрожжей, ни аппарата, а всё равно гонишь.

      – Я же… это… пр’ф’сёнал.

      – Алкаш ты профессиональный. Где аппарат?

      – Партизаны…

      – Дурак ты, а не партизан. Витёк, это я тебя по-землячески пожурю, поругаю, да и отпущу. А если тебя Джон Маверик поймает?

      Даже сквозь алкоголь было видно, что пьяный побледнел. Лицо его стало не таким красным, глаза полностью сфокусировались, он с полминуты помолчал, потом гораздо более трезвым голосом, чем минуту назад, пообещал:

      – Я разберу, Серёга, зуб даю.

      – Нет, Витёк, – Огромов был неумолим. – Я тебя знаю. Как разберёшь, так и обратно соберёшь. Показывай.

      Витёк, кряхтя, встал со своего импровизированного сиденья, и поплёлся по тёмному техническому коридору. Сергей шёл за ним. Войдя в котельную, он почувствовал характерный запах сивухи.

      – Ну ты дурак, – констатировал Огромов. – Тут же воняет. Наверное, через все этажи чувствуется.

      – Не – гордо помотал головой самогонщик. – Я вентиляцию прямо наружу вывел. Она теперь с общей не стыкуется.

      – Хватит про вентиляцию. Аппарат куда спрятал?

      – Может, оставим, а? – сделал последнюю попытку Витёк. – Ведь если ты не нашёл, то буржуям тем более не найти.

      – Чтобы я и не нашёл? – с гордостью возразил Огромов и начал обыск.

      Самогонный аппарат он обнаружил только через десять минут. Точнее, увидел его сразу же, как вошёл в котельную, но кто бы мог подумать, что старая чугунная батарея – это заменитель змеевика, а на стене висит не расширительный бачок, а как раз ёмкость для кипячения браги. А главное, нагревается всё это паром из системы водонагрева, пропущенным внутрь бывшего расширительного бачка. Конструкция оказалась настолько оригинальной и необычной, что Сергей с полминуты малодушно хотел оставить всё как есть. Но чувство долга, а главное, чувство страха перед работодателем взяло верх.

      Чтобы разобрать систему пришлось на пять минут перекрывать во всей лаборатории горячую воду. К счастью, обошлось – рабочий день биологов подходил к концу, но ещё не завершился. Если бы задержались минут на десять – учёные закончили бы исследования, и, как водится, отправились в душ и переодеваться.

      Подготовив части самогонного аппарата к выбросу, Огромов повернулся к почти полностью отрезвевшему технику и спросил:

      – Брага где, Кулибин?

      – Нет браги, хоть режь меня, хоть ешь меня, – гордо ответил Витёк, стремительно достал из внутреннего кармана маленькую пластиковую бутылочку, зубами сорвал крышку, и резко выдохнул. – Ух! Здрав буди, боярин.

      На глазах у изумлённого Огромова он опрокинул содержимое в рот, и по котельной пронеслась волна аромата сивушных масел.

      – Ты оборзел что ли? – изумлённо спросил Сергей.

      – Последняя была, – глядя на него честными до дебильности глазами ответил Витёк. – А последнюю и вор не берёт.

      Огромов только махнул рукой. Затем принюхался.

      – Витёк, а из чего ты брагу ставишь?

      – Не из чего. Сам же аппарат поломал, на фига её теперь ставить?

      – Ну ладно, – согласился Сергей. – Сейчас не ставишь. А раньше из чего? Дрожжей-то нет!

      – Дурак ты, Сергей Петрович, хоть и старший техник, – вновь заплетающимся языком ответил Витёк. – Сразу видно, не пробовал ты натурпрпр… натур… продукта.

      Пьяница снова заговорил по слогам, небольшой бутылочки оказалось достаточно, чтобы поднять затихшее опьянение. С минуту он водил руками, что-то прикидывая про себя, затем начал пояснять:

      – Дрожжи, Сергуня, они вообще вредо… носный эль’мент. Надо без них обходиться, как предки.

      Сергей вспомнил телепередачу, виденную ещё на старой Земле, где показывали, как африканские дикари, не знающие цивилизации, жевали инжир, и оставляли его бродить под жарким солнцем.

      – Ты жёваный хлеб что ли туда кладёшь? – презрительно спросил он.

      – Фу, Серёга, не говори гадостей, вырвет же. Я кукурузу толку. Вон её сколько, – Витёк махнул рукой направо.

      В этом направлении на улице стоял бункер со специально обработанной кукурузой, которая шла на корм лабораторным образцам. В своё время Огромову специально пояснили, что использовать её в пищу ни в коем случае нельзя. С тех пор старший техник обходил бункер десятой дорогой. А вот младший, похоже, не внял предупреждениям.

      – Через валки пропускаешь, – увлечённо пояснял тем временем Витёк. – она выходит, одна к одной раздавленная.

      Он шатающейся походкой подошёл к огромному столитровому резервуару для углекислоты,