Шанс для чародея. Натали Якобсон

нд раскаивался в своем опрометчивом поступке. Зачем его только понесло в старую, заброшенную башню, кишевшую крысами, пауками и невидимыми, но проказливыми обитателями. Винтовая лесенка, ведущая наверх, заросла мхом и плесенью, несколько ступеней стерлись, другие грозились провалиться под ногами, но ночной посетитель смело поднялся наверх. Постучаться в дверь, за которой могло скрываться зло в самом страшном из своих обличий, не посмел бы никто, но Фердинандом руководила жажда мести. Почему бы не заключить договор с дьяволом, объединить две силы темную и военную против одного врага.

      В комнате, наспех приведенной в порядок, он нашел всего лишь бледную, прекрасную даму, но, побыв минуту с ней наедине, решил, что лучше было бы встретиться с чудовищем, чем с этой женщиной, больше похожей на ожившую статую. Тяжесть теперь уже сковала все тело. Зеленые, светящиеся каким-то неземным светом глаза леди Серены взирали на Фердинанда, как на осужденного, который уже стоит на краю эшафота. Ее кожа фосфоресцировала еще ярче, чем сетка из мелких бриллиантов, покрывавших обнаженные руки и плечи. Острые ноготки правой руки царапали подлокотник кресла, а в левой была зажата маленькая книжечка в черном переплете, похожая на молитвенник, но молитвенником быть она никак не могла. Напротив, Фердинанд бы ничуть не удивился, если бы за спиной красавицы появился легион тьмы.

      – Хм…дайте подумать, – Серена нахмурилась. От исцарапанного подлокотника уже отлетали стружки. – На протяжении нескольких лет, вы ищите того, кто доставил вашей семье массу неприятностей, но боитесь, что не сможете выделить из целой людской толпы одного единственного врага. Он ведь мастер перевоплощений. Разве можно определенно сказать, кто он теперь чиновник или бродяга, материя или туман?

      – Чего вы потребуете за свою помощь? – Фердинанд решил перейти в прямое наступление и тут же ощутил, как по спине побежали мурашки. В помещении вдруг стало очень холодно, даже на стенных нишах засверкали льдинки.

      – В нашей среде все договоры заключаются по шаблону, – зловещий, мелодичный голос Серены почему-то отдавался в мозгу неприятной болью, и Фердинанд, как бы защищаясь, поднес руку ко лбу. На безымянном пальце блеснул перстень с монограммой.

      – Во-первых, ваше кольцо, – властно потребовала Серена.

      – Но это фамильное, – попытался возразить Фердинанд и тут же замолчал. Кто-то третий, незримо присутствующий рядом заставил его снять перстень и вложить в тонкую, белую ладонь Серены.

      – Оно пригодиться нам в наших планах, – снисходительно пояснила она. – Через день после завершения дела, мы решим на конклаве, что потребовать с вас в качестве платежа. Боюсь, цена окажется несколько выше, чем у ваших предшественников.

      Фердинанд взглянул на белый, гладкий череп, лежавший в стенной нише, но не вздрогнул, не попытался протестовать. Со злым духом шутить нельзя. Вот, когда окажешься за пределом владений дьявола, тогда можно попытаться расторгнуть договор. Серена утверждает, что печать на нем нерушима, что пакт с дьяволом расторгнуть нельзя, что никому это не удастся, но ведь Винсенту удалось.

      – Вы сказали, что я должен искать его на маскараде? Как я отличу его от толпы гостей?

      – Просто! – Серена откинулась на спинку кресла и что-то прошептала, всего пару слов, значения которых Фердинанд не понял. На низком столике тут же вспыхнул трехсвечный канделябр, выхватив из полутьмы предметы незатейливого интерьера.

      – Вы не замечаете ничего необычного, – Серена встала, подол бального платья зашуршал по пыльному ковру. Она стояла в пятне света, и этот свет казался еще ярче, потому, что в его круг не ложилась ни одна тень.

      – Иногда к вам будут стучаться люди, которых отрядили для поимки сбежавшего ученика. Их вы узнаете сразу, – Серена направилась к распахнутому окну. Ее звонкий, зловещий смех был красивым, но неприятным. – Винсента вы узнаете сразу. Только запомните, за свой побег он заплатил дорогую цену. Теперь, у него, как и у меня нет тени.

      – Нет тени, – повторило шепчущие эхо, и фигура женщины растаяла во мгле. Лишь туман клубился на том месте, где она стояла.

      По прихоти судьбы

      Прислушавшись к бою курантов, юноша невольно вздрогнул. Времени осталось совсем немного. Надо было выспаться до рассвета, но жесткая койка с соломенной подстилкой не располагала ко сну. За зарешеченным окном серебрились лунные лучи, слышались шаги часового и голоса, произносящие пароль при смене караула.

      Узник откинул со лба прядь каштановых волос и потянулся к заточенному перу. Милостивая госпожа оставила ему чернильницу, полную густых фиолетовых чернил и стопку листов, надеясь, что он сам подпишет себе смертный приговор, но он медлил. В его распоряжении еще три или шесть часов, в зависимости от того, как долго продлится спор о его дальнейшей судьбе. Может, стоит рискнуть и записать историю своей жизни, а потом спрятать рукопись так, чтобы найти ее смогли только Аллегра или Эдвин.

      Хорошая мысль! Винсент поднялся с койки. За последние дни он сильно похудел, кожа стала еще бледнее, но лицо осталось таким же приятным и миловидным, как в дни ранней юности, будто не было всех этих лет,