Аквамариновая лошадь. Ирина Жадан

похоже!» – подумала она, как всегда, все сильно преувеличивая.

      Лицо как лицо. Что-то в нем, правда, креольское: не то глаза, не то их выражение. Но ведь не смуглое – нет, совсем нет!.. Еще и веснушки.

      У соседей Вадик барабанил «Собачий вальс». Чтобы заглушить это, она включила магнитофон. Поглотив кассету, он подозрительно загудел. Из блока питания быстро повалил коричневый дым. Мирослава испугалась и выдернула вилку из розетки.

      Утром на остановке она встретила соседку и пожаловалась на бытовую аварию.

      – Сдай в ремонт, – посоветовала соседка.

      Мирослава скептически пожала плечами:

      – Это старье ремонту не подлежит.

      К их разговору прислушивался молодой человек, похожий на аргентинца. Троллейбуса все не было. Молодой человек предложил:

      – Если хотите, я отведу Вас к очень хорошему мастеру. У него мастерская здесь недалеко.

      За растерявшуюся Мирославу ответила соседка:

      – Конечно, конечно.

      Договорились встретиться в понедельник на этой же остановке.

* * *

      В пятницу Леон пришел на работу не выспавшийся. Клиентов не было. В десять должен был прийти Макс, друг детства, – молодой, но уже известный юрист, имеющий устойчивую клиентуру и солидные перспективы.

      В запыленное окно было видно большое озеро среди пологих холмов. Леон протер табличку над столом: «Nasz klient – nasz pan»[1].

      Вошел Макс. Леон взглянул на часы: «Действительно, десять.

      Они закрыли двери и решили отметить встречу. Макс пожаловался Леону на усталость. Леон посоветовал:

      – Отдых – смена деятельности. Отвлекись чем-нибудь.

      – Чем?

      – Ты готов к нестандартным решениям?

      Макс кивнул.

      – Побудь недельку у меня директором. Для солидности фирмы.

      – Не понял. А кто у тебя обычно директор?

      – Я, конечно. Но это как-то несолидно.

      Максу идея понравилась. Он достал из дипломата бейдж советника юстиции и уселся за стойку в первой комнате.

      В нише стола он увидел потрепанную книгу. Раскрыв ее на вложенном туда проводке, он прочитал:

      «Усни, засыпай, дорогая.

      Ты легкой скользнула тенью.

      Еще ты не спишь, я знаю.

      Ты где-то в ночи весенней.

      Усни. Ты – одна на свете.

      Твое не назвать мне имя.

      Ты – словно прохлада летом,

      Пристанище – ночью зимней.

      Ты – счастья весенний ливень

      и летнее утро в поле.

      Шепни мне: «Усни, любимый».

      Тоской без тебя я болен…»[2]

* * *

      Леон снова глянул на часы и помчался к окну в мастерской. По кривой улочке, размахивая свободной рукой, быстро шла какая-то креолка с полосатой сумкой. Пучок непослушных волос почти на макушке качался в такт шагам. Леон проводил ее влюбленным взглядом и вернулся к Максу. Креолка проходила здесь каждый день в одно и то же время. О существовании Леона она, конечно, не подозревала.

      В субботу утром Леон вышел на остановку троллейбуса. Стоя в толчее и зевая в кулак, он увидел впереди полосатую сумку. Креолка разговаривала с невысокой женщиной. Леон пробрался поближе и встал за их спинами.

      Речь шла о поломанном магнитофоне. Леон проснулся. Нерешительно обойдя вокруг них, он вздохнул и обратился к женщине:

      – Извините. Я слышал, у Вас проблемы с бытовой техникой.

      Креолка замолчала. Леон предложил свои услуги.

      – Конечно, конечно, – ответила за креолку женщина.

      В понедельник они встретились на остановке и пошли в мастерскую.

      Макс уже сидел на месте. Леон вопросительно сказал, указывая на Мирославу:

      – Я обещал помочь… Как Вы на это смотрите, шеф?

      – Постараемся. Идите работайте, Леон. Фамилия? – обратился он к Мирославе.

      – Koscinska.

      – Имя, отчество?

      – Мирослава Брониславовна.

      Макс поводил ручкой над листом, ленясь писать.

      – Оставьте Ваш магнитофон. Но учтите: быстро не получится. Нет запчастей. Свет отключают. Мастер очень загружен работой. Кроме того, у нас есть срочные заказы коллегии… мастеров. И вообще, в городе эпидемия; у мастера явные признаки температуры.

      Мирослава, подозревая в его словах намек на дополнительную оплату, сказала с иронией:

      – В таких условиях вряд ли вообще можно работать. А кто будет отвечать за качество? Коллегия? Нет уж, я спрошу с Вас, уважаемый… – она ткнула пальцем в бейдж на его груди, – Максимилиан.

      «Советника юстиции» она не заметила.

1

«Наш клиент – наш господин»

2

Очень вольное переложение автором рассказа стихотворения пана Галчинского «Kochanie moje, kochanie…» («Любовь моя, любовь…»)