Очерки истории средневекового Новгорода. Валентин Лаврентьевич Янин

Дмитровых, ни Володислава, ни Бориса, ни Твьрдислава Станиловиця и Овъстрата Домажировиця»; и поточи я князь к отцю, а на инех серебро поимаша бещисла»[170]. Крестоцелование указывает еще раз на Всеволода как на одного из главных инициаторов свержения Дмитра Мирошкинича. Всеволод отводит от себя возможные обвинения в этой инициативе, которые могут возникнуть в будущем.

      Еще одно указание на эту связь содержится в событиях следующего, 1209 г. Зимой этого года Мстислав Удалой, сын Мстислава Храброго, т. е. князь из линии Ростиславичей, захватил Торжок и обратился к новгородцам со следующей декларацией: «Пришел есмь к вам, слышав насилие от князь, и жаль ми своея отцины».[171] По-видимому, это не просто демагогическое заявление, как полагал М. Н. Тихомиров[172], а основанное на хорошем знакомстве с обстановкой в Новгороде обращение Мстислава Мстиславича к приверженцам Мирошкиничей. Разумеется, не сторонники Твердислава в ответ на обращение Мстислава Удалого «послаша по него с великою честью: «поиди, княже, на стол», а Святослава посади на владычном дворе с мужи его, дондеже будет управление с отцом». По существу события 1209 г. – это для Всеволода Юрьевича ликвидация политических результатов восстания 1207 г. Мстислав задержал Святослава в Новгороде и отпустил только в обмен на признание Всеволодом прав Мстислава, полученное в том же году.[173]

      Изгнание клана Мирошкиничей в 1208 г. не было окончательным. В 1215 г. «убиша пруси Овъстрата на збор и сын его Луготу, и въвьргоша и в греблю мьртв»[174]. Как представляется, к числу сторонников Мирошкиничей следует отнести лиц, названных в летописном сообщении 1216 г., предшествующем рассказу о Липицкой битве: «побегоша к Ярославу преступници кресту: целовали бо бяху хрест честьныи ко Мьстиславу со всеми новгородци, яко всим одинакым быти, Володислав Завидиць, Гаврила Игоревиць, Гюрги Ольксиниць, Гаврильць Милятиниць, и с женами и с детьми»[175]. Среди берестяных документов Троицкого раскопа второй половины XII в. имеются грамота № 675, адресованная Миляте, и грамота № 667, упоминающая Гаврилу[176]. Что касается Владислава Завидовича, то он, надо полагать, идентифицируется с Владиславом, изгонявшимся в 1208 г. вместе с прочими Мирошкиничами, а Завид известен по грамоте № 665 Троицкого раскопа.[177]

      Существенные наблюдения для характеристики результатов восстания 1207 г. были получены в ходе археологического исследования комплекса усадеб Людина конца на Троицком раскопе. Эти усадьбы до восстания входили в круг владений, тесно связанных с Мирошкиничами. Вскоре после восстания и разграбления посадничьих усадеб, в 1211 г., вся территория Людина конца была выжжена грандиозным пожаром: «Новегороде бысть пожар велик: загореся на Радятине улици и съгоре дворов 4000 и 300, а церквии 15»[178]. Слой этого пожарища имеется на всей площади Троицкого раскопа. Под ним, в частности, обнаружены останки молодой женщины, погибшей или в пожаре, или

170

НПЛ. С. 51, 248–249.

171

Там же; ПСРЛ. Т. 4. С. 19.

172

Тихомиров М. Н. Крестьянские и городские восстания на Руси. М., 1955. С. 248.

173

НПЛ. С. 52, 249; ПСРЛ. Т. 4. С. 19. И. И. Григорович (Опыт. С. 118 и сл.), ссылаясь на В. Н. Татищева, утверждает, что приглашение Мстислава было осуществлено по инициативе Ждана Иванковича, которого он тут же называет посадником. В том же году над Жданом была учинена расправа сторонниками Святослава Всеволодовича. За исключением утверждения о посадничестве Ждана все остальное кажется вполне возможным.

174

НПЛ. С. 54, 253.

175

Там же. С. 55, 255.

176

Янин В. Л., Зализняк А. А. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1984–1989 гг.). М., 1993. С. 57, № 667; С. 62–63, № 675.

177

Там же. С. 55–56.

178

НПЛ. С. 52, 250.