Завещание алхимика. Наталья Александрова

Стали видны легкие морщинки вокруг глаз, а сами глаза показались немного меньше, и Дмитрий Алексеевич отметил, что она гораздо старше, чем показалась ему вначале. Но какое это имело значение?

      – Вы и вправду такой близкий друг героя дня? – спросила незнакомка.

      Старыгин подтвердил, что так оно и есть. Хотя на самом деле в ее вопросе звучал иной смысл: может ли она ему доверять. И Старыгин дал понять, что может.

      – Так что там с картиной? – спросила она. – Отчего вы так взволнованы?

      – Дело в том, что я реставратор… – проговорил Старыгин и назвал свое имя.

      При этом в глазах женщины ничего не отразилось – видимо, это имя ничего ей не говорило. Дмитрий Алексеевич рассказал ей о картине, реставрацию которой начал только сегодня, о ее удивительном сходстве с Лешиной картиной и об их значительных отличиях. О той самой башне, к открытым воротам которой бегут перепуганные люди на итальянской картине, о лесистом холме с ветряной мельницей, о мрачных грозовых облаках…

      Он говорил ярко и увлекательно. Ему хотелось понять, объяснить для себя удивительное совпадение – но дело было не только в этом. Ему хотелось как можно дольше смотреть на эту женщину, хотелось быть рядом с ней, слушать ее волнующий грудной голос, видеть ее удивительные глаза…

      – Странно, – проговорила она, выслушав его рассказ, – мне кажется, такого просто не может быть…

      – Но тем не менее это так!..

      – Может быть, вы все это только что выдумали? – в ее голосе прозвучало недоверие.

      – Выдумал? Но для чего? – Старыгин удивленно взглянул на незнакомку.

      – Не знаю… – она пожала узкими плечами, смущенно потупилась. – Сама не знаю, что я сегодня говорю… но все это так странно… эта картина… Мне кажется, я уже видела ее…

      Старыгину вдруг показалось, что все это когда-то уже было – залы, полные людей, ровный гул голосов, и женщина с удивительными, то и дело меняющими цвет глазами. Это было как сон, как наваждение. Он попытался сбросить наваждение, взять себя в руки – и внезапно это ему удалось.

      Он стоял рядом с незнакомой женщиной посреди опустевшей галереи.

      Посетители уже разошлись, даже Леша с женой уехал, видимо, отправился-таки в ресторан отмечать удачное открытие выставки. Только усталая и озабоченная сотрудница галереи обходила залы, наводя порядок, подбирая разбросанные конфетные фантики и одноразовые пластмассовые стаканчики, нетерпеливо поглядывая на задержавшихся посетителей.

      – Извините, – смущенно сказал ей Дмитрий Алексеевич. – Мы уже уходим!

      Он повернулся к странной незнакомке и спросил ее:

      – Куда вас проводить?

      – Не сочтите меня невежливой… – начала она, и Старыгин уверился, что дама сейчас отошьет его весьма твердо.

      Что ж, он не ловелас и не дамский угодник, не в его правилах бросаться на каждую мало-мальски привлекательную женщину, встреченную на модных тусовках и вернисажах. Незнакомка заинтересовала его в профессиональном плане – ей точно что-то известно о той картине, реставрацией