Твой соблазнительный обман. Александра Хоукинз

в улыбке, когда он пытался сдержать смех.

      Торн обнял кузена за плечи и повел его мимо музыкального салона к лестнице.

      – Чтобы такие тайны не выходили за пределы семьи, наверное, мне стоит предложить твоей даме свои услуги.

      – Услуги? – Шанс заговорил тише, заметив, что какой-то джентльмен и две дамы смотрят в их сторону. – Будешь продолжать дразнить меня, и Норгрейв не успеет до тебя добраться. Я сам тебя кастрирую.

      Кузен легонько дал Торну затрещину ладонью. Тот засмеялся, отпустил Шанса, когда они остановились на балконе второго этажа, и стал наблюдать за тем, что происходит внизу.

      – К слову, об Арабелле, – начал Шанс.

      – Тебе не о чем беспокоиться, мой друг. Мои чувства к Арабелле вполне братские, поскольку она – новый член нашей семьи, – сказал Торн, хотя признался себе, что раз или два мысли о ней были не такими уж невинными. – Кроме того, у тебя с Норгрейвом и так проблем по горло. Не хочу стать одной из них.

      Лишь мысли о том, что этот старый мерзавец, на котором пробы негде ставить, может стать твоим тестем, достаточно, чтобы подумать о воздержании.

      Наверное, Шанс все понял по выражению лица Торна, к тому же кузен слишком хорошо его знал.

      – Я ни о чем не жалею, – негромко признался маркиз, наблюдая за тем, как внизу бегают друг за другом трое детей.

      Торн повернулся и вгляделся в профиль Шанса.

      – Ты имеешь в виду свою женитьбу на Темпест? – Он оперся о балюстраду палисандрового дерева.

      Кузен кивнул, ухватившись за деревянный поручень.

      – Ей очень тяжело, поэтому я просто не вспоминаю о лорде и леди Норгрейв.

      Больше Шанс ничего объяснять не стал, да и какие объяснения могли быть? Мать Торна была близка с графиней Блекберн. Во время своих визитов домой он подслушал обрывки разговора между своими родителями, когда они обсуждали семейные новости. Хотя граф с графиней публично признали женитьбу своего сына на Темпест, в частном общении отношения между двумя парами все еще оставались натянутыми. О многом говорил уже тот факт, что граф и графиня Блекберн не присутствовали на приеме у Фелстедов.

      Его родители любили Шанса как собственного сына. Они тяжело переживали раздор внутри семьи и изо всех сил старались, чтобы Темпест почувствовала себя как дома.

      – Твоим родителям просто необходимо время, – произнес Торн. – Вражда Блекбернов и Норгрейвов старше тебя. Публично они признали твой брак. Прими эту оливковую ветвь и дай им время примириться с прошлым.

      Низкий иронический смешок был несколько неожидан и совершенно нехарактерен для человека, который к жизни относится с юмором и бесстрашием.

      – Некоторые вещи не прощают, Торн.

      Если Шанс и узнал что-то еще о причине непримиримой вражды между семействами Рук и Брант, Торн решил не докапываться. Интересно, что выведал его кузен, когда они с Темпест объявили Рук и Брантам о своей женитьбе?

      – Кто это там с твоим братом?

      Сперва Торн решил, что Шанс намеренно упомянул Гидеона, чтобы отвлечь его от разговора,