Колесо жизни и смерти. Джулиан Седжвик

обычно хранится еда и запас воды в бутылках.

      Замора полусидит-полулежит, привалившись к двери, и чуть похрапывает: снотворное и усталость сделали свое дело. Без своего извечного котелка он выглядит прямо-таки беззащитным. Лысина слабо поблескивает в тусклых лучах света, пробивающегося в люк у него над головой. Он беспокойно поворачивается во сне, веки у него подергиваются – похоже, сны ему снятся тревожные.

      Дэнни как можно тише пробирается мимо, приоткрывает дверь и выскальзывает в ночь.

      Из-за угла Саграды задувает холодный ветер, луна уже клонится к горизонту. «Я быстренько, – думает мальчик. – Ничего мне не сделается». С соседней улицы доносится звон бьющегося стекла и смех – но в остальном все тихо. Дэнни натягивает на голову капюшон куртки с эмблемой «Мистериума» и торопливо направляется вперед, мимо старого красного фургончика Дарко, грузовичка, где ночует Фрэнки, фургона Розы…

      Син-Син сейчас там, у Розы. Спит ли – или, как Дэнни, никак не может заснуть? Только бы открытие, сделанное в парке Гуэля, не расшатало их дружбу! Ведь, по идее, оно должно лишь укрепить ее, правда?

      Он почти уже добрался до грузовика с припасами, как внимание его привлекает нечто странное. Высокий детский голос – ровный и спокойный, еле слышный. Такой неразборчивый, что сперва Дэнни думает – ему просто почудилось. Но голос звучит снова, произносит какие-то короткие, обрывочные фразы, повторяя каждую дважды, словно диктует. Несколько секунд Дэнни слышит его вполне отчетливо – такое впечатление, словно маленький ребенок перечисляет непонятные числа:

      – Vier… sieben… zwo… acht… acht. Vier sieben zwo acht acht. Neun… zwo… eins… sieben… drei. Neun zwo…[4]

      Немецкий? Странное совпадение – ведь последние несколько часов он только и думает что о Берлине! Звук ровный и какой-то плоский, двухмерный: точно из громкоговорителя. Но Дэнни решительно не представляет, откуда этот голос доносится.

      Мимо с воем проносится машина «Скорой помощи», а когда вой стихает, уже ничего не слышно – лишь шорох ветра. Если это и была запись, то какая-то странная. Может, урок иностранного языка…

      Внезапно за спиной, громко и совсем близко, слышатся шаги. Дэнни подскакивает на месте и разворачивается. Воображение уже подсовывает ему образ Ла Локи, что, шатаясь, идет к нему. Из шеи сзади у нее торчит нож, но она каким-то чудом выжила – и по-прежнему преследует его.

      Однако вместо Ла Локи он оказывается лицом к лицу со старшим из братьев-охранников. Тот нависает над ним, обшаривая глазами улицу справа и слева, как человек, привыкший высматривать источник опасности.

      – Лучше сиди в фургоне, – шепчет он на ломаном английском. – Я видел какого-то chico…[5] человека… с той стороны от ворот. Стоит там, долго стоит. Я иду с ним поговорить, а он убегает. Быстро-быстро. Высокий, одежда черная. Наверное, просто бродяга, но… Замора говорит, надо осторожней, так что…

      Дэнни бросает взгляд в ту сторону, куда тот указывает. Никого. Лишь бьется на ветру пластиковый пакет, подхваченный слабым порывом ветра. По спине мальчика пробегает дрожь.

      – А

4

Четыре… семь… два… восемь… восемь. Четыре семь два восемь восемь. Девять… два… один… семь… три. Девять два… (нем.)

5

Парень (исп.).